Почему в австралии много птиц не умеющих летать
Открытия братьев Писарро дополнили открытия Магеллана, и очертания американских берегов были, к большому удовлетворению ученых Старого Света, занесены на карту. Одновременно хитроумные эволюционные процессы шли и у ночных бабочек: у них появились уши, настроенные точно на нужную ультравысокую частоту, чтобы слышать вопли врага, развились автоматические защитные приемы, выполняемые рефлекторно, как только бабочки слышат летучую мышь — насекомые виляют, ныряют, петляют в воздухе. Театрализованные игры: «Курочка - ряба», Настольно-печатные игры: Лото «Птицы», разрезные картинки, «Найди 5 отличий», «Узнай и назови 2-х одинаковых птиц». Обычное их пение — односложное «ки-ки-ки-ки»: сначала громкое, затем постепенно затихающее. Просто совы умеют вертеть головой так, что она поворачивается «лицом» назад.
Летать гагарка не умела, а крылья ее имели вид небольших ластов. Pin-wing, то есть шпилька-крыло — таково, по одной из версий, появление названия пингвин. Как пишет Г. Симпсон, первыми европейцами, увидевшими настоящих южных пингвинов, были моряки экспедиций Васко да Гама — в г. В описаниях этих плаваний пингвины еще не фигурировали под современным названием. Странно, но чаще всего необычных птиц сравнивали с гусями.
Только в конце XVI в. Но оно не получило распространения, и уже давно в большинстве языков закрепилось слово, близкое по звучанию с нашим. Да и путать их больше не с кем, ведь бескрылая гагарка в середине прошлого столетия вымерла.
Императорский 1 и королевский 2 пингвины. Несмотря на исключительную популярность пингвинов, большая часть их видов моряками не различается. Справедливости ради следует заметить, что это очень даже непростое дело, так как в воде пингвины сидят очень низко. Самый крупный пингвин — императорский, или Форстера Aptenodytes forsteri. Он обитает только на побережье Антарктиды и в непосредственно прилегающих к нему водах. Назван этот пингвин в честь Д.
Форстера — натуралиста кругосветной экспедиции капитана Д. В умеренной зоне его заменяет близкий королевский пингвин A. Императорский пингвин достигает см, королевский помельче — чуть меньшие 1 м. На боках шеи у обоих видов выделяются оранжевые пятна, имеющие вид больших кавычек рис. У королевского пингвина оранжевым окрашена и передняя часть шеи. Сходное с королевским пингвином распространение имеет папуасский пингвин Pygoscelis papua.
Кроме того, он гнездится на Антарктическом полуострове с сопредельными островами. Это пингвин среднего размера, высотой около 75 см. От других видов его легко отличить по белой полосе, которая проходит по темени от глаза к глазу рис.
В нашей литературе его ошибочно часто называют ослиным. Но и настоящее название папуасского пингвина является зоологическим казусом, так как в Новой Гвинее пингвины не живут. Под таким названием его описал тот самый Д. Форстер, имя которого носит императорский пингвин. На побережье Антарктиды и в районе Антарктического полуострова гнездится самый известный среди пингвинов — пингвин Адели P.
Адели имеет типичную пингвинью окраску: темные фрак и голова, белоснежные живот и грудь. Вокруг глаз заметно белое кольцо см. Похожих на Адели других видов пингвинов нет. Пингвины папуасский 1 , Адели 2 и антарктический 3. Легко от других видов отличается и антарктический пингвин P. Очень похожи по окраске пингвины галапагосский Spheniscus mendiculus , очковый, или ослиный S. В окраске его оперения бросаются в глаза белые подковообразные пятна, проходящие над глазом через затылок на верхнюю часть груди, а также темная полоса, перехватывающая белую грудь и продолжающаяся по бокам тела рис.
В южных районах тихоокеанского побережья Южной Америки его сменяет Магелланов пингвин. Магелланов пингвин обитает также в умеренных водах Южной Америки с атлантической стороны и на Фолклендских Мальвинские островах.
Чередование белых и темных полос у этого вида таково, что грудь перехватывают две темные полосы см. На пингвина Гумбольдта похож ослиный пингвин, который живет только в районе южного побережья Африки. Спутать его здесь не с кем, так как в водах Африки другие виды пингвинов не встречаются. А ослиным его прозвали за громкий и неприятный крик. На Магелланова пингвина похож галапагосский, который, правда, уступает ему в размерах.
Живет он только на Галапагосских островах, где нет других видов пингвинов. Пингвины Гумбольдта 1 и Магелланов 2. Пингвины желтоволосый 1 , хохлатый 2 и Шлегеля 3. Следующая родственная группа пингвинов состоит из 6 видов, и у всех у них на голове торчат похожие на волосы золотистые пучки перьев, придающие этим пингвинам, с одной стороны, экзотический, а с другой - строгий вид.
Он гнездится на большинстве островов по всей умеренной зоне Южного океана. Желтые перья у хохлатого пингвина начинаются недалеко от ноздрей и очень эффектно топорщатся веером позади глаз. На островах умеренной зоны атлантического и индоокеанского секторов Южного океана и в районе Антарктического полуострова живет золотоволосый пингвин Е. Желтых, а точнее золотистых перьев у него на голове больше, чем у хохлатого пингвина. Их пучки начинаются с уровня середины глаз и как волосы опускаются позади глаз до спины см.
Такая же золотоволосая прическа у пингвина Шлегеля Е. Его легко отличить по белым бокам головы см. Остальные 3 вида этой группы живут в районе Новой Зеландии к югу от пролива Кука. Это снэрский хохлатый пингвин E.
Первые два вида на расстоянии неразличимы. Великолепный 1 и голубой 2 пингвины. В южной части новозеландского района обитает великолепный, или желтоглазый, пингвин Megadyptes antipodus. На голове у него через темя от глаза к глазу проходит желтая полоса.
Желтоватым испещрена и остальная часть головы рис. Все перечисленные выше пингвины, кроме императорского и королевского, имеют средние размеры — около см. Помельче — около 50 см — только галапагосский пингвин. Но и он не самый мелкий. Есть еще два вида, высота которых всего около 40 см. Это голубой, или малый Eudyptula minor и белокрылый Е. Первый обитает вокруг главных островов Новой Зеландии, на островах Чатам и у южного побережья Австралии, второй — только у восточного побережья Новой Зеландии.
По сравнению с другими пингвинами внешне они невзрачны — белый низ, голубоватый однотонный верх. Молодые птицы у всех видов пингвинов имеют менее контрастную окраску. Пингвины редко встречаются в открытом океане вдали от берегов.
Правда, есть один район, где пингвины регулярно встречаются за пределами прибрежной зоны. Таким районом является западная часть атлантического сектора Антарктики с большим количеством островов и архипелагов. Здесь располагаются самые крупные колонии пингвинов и вообще это самые пингвиньи места на Земле. За очерченные выше для каждого вида гнездовые области распространения пингвины почти не выходят. Имея это в виду, легче распознавать их виды. Но в любом правиле есть исключение.
Например, у Новой Зеландии встречали императорского пингвина и Адели, а у Австралии — королевского и антарктического. Похожие случаи известны и для большинства других видов. Но, наверное, не все они связаны с заплывами в чужие края склонных к странствиям бродячих особей.
У Новой Зеландии, например, уже дважды отмечали Магелланова пингвина, который вряд ли сам осмелился бы отправиться в путь от Америки за тысячи миль против великого течения Западных ветров. Но почти оседлы лишь пингвины, живущие на расположенных на большом расстоянии от материков океанических островах. Они не решаются на дальние путешествия в неизвестном океане, а предпочитают хорошо известные окрестные воды родных островов. По-другому ведут себя пингвины, гнездящиеся у побережий материков.
Они также рождены только ходить и плавать, но вдоль побережий регулярно предпринимают продолжительные странствия. А более легки на подъем, как это бывает у всех животных, молодые птицы. В Австралии, например, окольцованных молодых малых пингвинов обнаруживали от мест гнездования в км.
На несколько сот километров вдоль Антарктиды или льдов могут откочевывать со своих колоний антарктические виды пингвинов, а одиночки их, как уже упоминалось, пересекают Южный океан поперек.
Протяженные миграции вдоль берегов совершают и южноамериканские пингвины. Один Магелланов пингвин был обнаружен здесь в км от места кольцевания. Случай этот является рекордным по дальности миграций для пингвинов вообще. В книге известного орнитолога Р. Через 10 мес. В среднем в сутки им пришлось преодолевать по 13 км. Кажется немного, но это ведь вплавь! Здесь все — и стойкость, и устремленность, и верность дому, и, конечно, умение.
А умение — это приспособленность к водной среде. В плане своей профессиональной подготовки к жизни в воде пингвины превосходят, конечно, всех других водных птиц.
Они достигли в этом уровня тюленей и дельфинов. О многом говорит уже внешний вид пингвинов, особенно при наблюдении их подводного плавания, а точнее, быстрого и маневренного подводного полета.
Главным движителем при плавании у них являются крылья-ласты, движения которых напоминают взмахи ласт под водой у морских черепах. Скорость плавания в зависимости от обстоятельств бывает разной. Такие совсем немалые скорости свойственны дельфинам. Быстро плавающие пингвины, как и дельфины или морские котики, выскакивают из воды. А в Антарктике спасающиеся от хищников пингвины, набрав скорость, запросто выскакивают на высокий ледовый припай. Под перьями у пингвинов почти нет пуха и воздуха, а сами перья напоминают узкую и продолговатую чешую.
Такой покров плохо держит тепло. Поэтому, как и тюлени, пингвины под кожей имеют жировую прослойку, достигающую у живущих в высоких широтах видов солидной толщины.
Кости пингвинов тяжелые, непневматичные. По этой причине, а также в связи с отсутствием подкожных воздушных мешков и воздуха под пером пингвины имеют большой удельный вес. В связи с этим, находясь на поверхности, они сидят очень низко в воде. Впрочем, такой и должна быть ныряющая птица, тем более добывающая пищу только под водой. В способности нырять пингвины опять же не уступают тюленям и дельфинам и несомненно превосходят других птиц.
Но, конечно, не всегда и не везде пингвины ныряют глубоко и надолго. В этом нет необходимости у берегов или при обилии пищи в верхних слоях моря. Но когда надо, для них не проблема пробыть под водой непрерывно несколько минут и уйти в глубину на несколько десятков метров. Известные абсолютные рекорды глубины, установленные экспериментальным путем, — м для папуасского, м для королевского и м для императорского пингвинов. В последнем случае птица пробыла под водой 18 мин!
Хотя все пингвины хорошо приспособлены для подводной охоты, из этого не следует, что пища им всегда достается легко. В этом отношении очень интересные сведения были получены американским исследователем Г. Куйменом с коллегами. Они приводят данные по трем королевским пингвинам с Южной Георгии, к которым крепились специальные датчики.
В колонии, где пингвины занимались выведением птенцов, один из них отсутствовал 4, второй — 6, третий — 8 дней. Первый за время нахождения в море сделал погружений, второй — , третий Примерно половина погружений была до 50 м, остальные глубже — за и даже м. Пища пингвинов — планктон, рыба и головоногие моллюски. Ее они добывают только в море и никогда не пользуются выбросами.
Есть среди пингвинов почти полностью рыбоядные виды. Это галапагосский и Магелланов пингвины, а также пингвин Гумбольдта. Они питаются такими массовыми стайными рыбами, как анчоус, сардина, ставрида и им подобные.
Преобладает рыба также в пище императорского и папуасского пингвинов, но они много ловят и кальмаров, а у королевского — кальмары в рационе стоят вообще на первом месте. Рыбой и кальмарами питается и малый пингвин. Большинство других видов является в основном планктоноядными, при этом в высоких широтах особое место в питании занимает массовый эвфаузиевый рачок криль.
За счет криля в основном живут Адели, антарктический, хохлатый и золотоволосый пингвины. В местах с обилием криля не отказывается от него и императорский пингвин, а для папуасского он может стать основой питания.
Крилеядные виды не ныряют глубже 70 м, а чаще ограничиваются глубиной 20 м. В каждом районе основу питания пингвинов составляют массовые виды кормовых организмов. Однако у гнездящихся даже в смешанных колониях разных видов рационы неодинаковы, то есть налицо признаки пищевой специализации. Вот что показали недавние исследования британского орнитолога Д. Кроксэлла с коллегами на Южной Георгии и Южных Шетландских островах.
Золотоволосый пингвин с Южной Георгии охотится в зоне до км, а папуасский только до 10 км от берегов. Первый ловит в основном мелкого криля и рыбу, а второй — крупного криля и рыбу. На Южных Шетландских островах золотоволосый пингвин добывает мелкого криля, рыбу и черноглазок, а антарктический — крупного криля. По подсчетам французских ученых Ж. Мужена и Ж. Ни много ни мало это около 47 млн т, из которых более половины приходится на криль и других ракообразных и примерно четверть — на кальмаров.
Пингвины — непосредственные и общительные птицы. Они группами и стаями держатся в море, а во время размножения обязательно образуют колонии, достигающие иногда нескольких сотен тысяч и даже миллионов особей. На острове Завадовского в группе Южных Сандвичевых островов, например, известна колония антарктического пингвина в 10 млн птиц. Можно представить, насколько грандиозно это скопление птиц. Но впечатляют и менее крупные колонии. Большая скученность в таких скоплениях — не единственное неудобство жизни в тесноте.
Но в конечном счете пользы от совместной жизни неизмеримо больше, чем неудобств. Наглядно это видно из наблюдений за успешностью гнездования пингвина Адели на мысе Крозе в Антарктиде.
В этой колонии пингвины располагаются не равномерно, а как бы разобщенными группами. Увеличивалась гибель и в группах, объединяющих более пар. В последнем случае главную роль играла, конечно, большая скученность птиц, а в малых группах и на периферии — хищники. Врагов у пингвинов немало, как на берегу, так и в море. Самые большие потери они несут, конечно, на берегу, во время выведения птенцов.
Особенно много охотников до яиц и птенцов, и первые из них поморники. В Антарктике нет, наверное, ни одной колонии пингвинов, чтобы по соседству с ней не гнездились поморники. В первую очередь они похищают яйца и птенцов на периферии пингвиньих колоний, тем более оставленные без присмотра.
Но нередко у поморников и нет необходимости воровать яйца или заклевывать птенцов. В районах больших скоплений пингвинов всегда есть погибшие от болезней и паразитов не только птенцы, но и взрослые. На островах Южного океана и в Антарктиде много яиц и птенцов пингвинов погибает и от неразборчивых в пище гигантских буревестников.
При возможности воруют и расклевывают яйца пингвинов в Антарктике и белые ржанки-футляроносы, о которых в одном из разделов этой книги еще пойдет разговор.
В более низких широтах, т. Это чайки, особенно доминиканская, орлы, крысы, змеи, лисицы, бродячие собаки, крупные ящерицы, а на Галапагосских островах — даже один из крабов. Взрослые пингвины во многих случаях способны за себя постоять. Наименее уязвим императорский пингвин. Причиной их гибели являются не только хищники, но также болезни, бескормица, штормы и т. Но бесспорно, что в зубы врагов в первую очередь попадает неопытная молодежь и список их врагов довольно внушителен.
В высоких широтах Антарктики регулярную дань с поголовья пингвинов снимает морской леопард, в умеренных — морские котики и львы, а еще севернее — акулы и другие хищные рыбы. Не отказываются от пингвинов и косатки, но, судя по всему, такие случаи бывают нечасты. Для мелких видов пингвинов в числе их врагов указываются также гигантские буревестники и даже осьминоги и альбатросы.
Большое количество врагов приводит к тому, что в северной половине области распространения пингвинов, а здесь преобладают некрупные виды, они гнездятся чаще всего в укрытиях — в норах, расщелинах скал, нишах под камнями, под кустами и кочками. В высоких широтах, где больше крупных видов, пингвины гнездятся в основном открыто. Большинство видов делают несложные гнезда, для чего используют камни, различную растительность, грунт и помет.
Совсем не делают гнезд императорский и королевский пингвины. Единственное крупное яйцо — у императорского около г, а у королевского около г — они держат на лапах.
У других видов в кладке обычно по два, редко по одному или по три яйца. Но больше одного птенца поднимают обычно только опытные птицы. При изучении пингвинов орнитологи всегда особое внимание уделяли их размножению. Экология размножения каждого вида, конечно, специфична, но несмотря на большое своеобразие все же выделяются три своего рода различные жизненные стратегии.
При этом от основной массы пингвинов резко отличается с одной стороны королевский, а с другой — императорский. Гнездование большей части видов, как и положено, приходится на весенне-летний период. В зависимости от широты или видовых особенностей на гнездовые колонии они прибывают в сентябре, октябре или ноябре.
Яйцекладке обязательно предшествуют весьма сложные брачные церемонии и ритуалы, включающие многие элементы. В их набор входит хлопанье ластами, поднимание клюва к небу, запрокидывание головы, поклоны, заинтересованное дотрагивание клювами до перьев партнеров. Так происходит восстановление старых или создание новых супружеских пар.
Пингвины хорошо знают свои колонии, и у большинства видов верность месту рождения, судя по всему, выражена хорошо. У большинства, но не у всех. Например, при кольцевании малого пингвина в Австралии обнаружили, что у этого вида между колониями происходит большой обмен особями.
Время инкубации у разных видов обычно укладывается в период от 32 до 40 суток. После вылупления птенца две-три недели с ним постоянно находится один из родителей. Весь же период выкармливания птенцов составляет у разных видов от 7 до 11 недель.
Это значит, что еще до наступления осени, то есть обычно в феврале-марте, гнездовой цикл заканчивается и молодежь уходит в море. И до сурового зимнего времени они успевают набраться необходимого жизненного опыта. Из описанной схемы гнездового цикла немного выпадает толстоклювый пингвин, живущий в водах Новой Зеландии.
Он появляется на колониях еще зимой и заканчивает выведение потомства в начале лета. Местами такой же сдвиг в сторону зимы бывает и у папуасского пингвина.
Наверное, в каждом случае здесь есть свой смысл и какая-то тонкая адаптация к конкретным условиям. Обычный гнездовый цикл имеет и пингвин Адели, но на его жизнь большой отпечаток накладывают суровые условия Антарктиды. Для того чтобы попасть в свою колонию, большинству видов пингвинов особых усилий не требуется, так как море рядом.
Аделям в тех случаях, когда их колонии размещаются на антарктическом материке, сделать это труднее. Ведь в октябре, когда они приступают к размножению, весна здесь только начинается и места колоний от воды отделяют ледовые пространства.
Их нужно преодолевать, и Адели, построившись в колонны, партиями смело отправляются в путь, длина которого составляет , а в некоторых случаях даже км.
Такие переходы совершаются со скоростью пешехода, но, если позволяет обстановка, под уклон они могут скользить на животе, отталкиваясь от снега ластами и ногами. Вообще нужно сказать, что как в это время, так и позднее переходы к морю и обратно Адели стараются не делать в одиночку. Артелью в несколько десятков птиц легче ориентироваться, прокладывать дорогу, а при случае и обороняться. После яйцекладки самка уходит к морю кормиться.
Самец остается насиживать яйца. Супруга сменяет его через суток. Потерявший треть своей массы самец уходит в море, но ненадолго. Вскоре он возвращается и заканчивает высиживание птенцов.
В это время большие переходы по льду совершать уже не нужно, так как ледовый пояс разрушается и до разводий или открытой воды недалеко. После вылупления птенцов примерно три недели родители кормят их, отлучаясь в море поочередно.
Значительная потеря массы тела при выведении потомства, о которой говорилось выше, — дело для пингвинов Адели привычное, и они быстро его восстанавливают, начав кормиться. Это происходит после завершения размножения, когда Адели линяют на плавающих льдах. Адели вполне, как видим, освоили условия жизни в суровых широтах Антарктики. Об этом говорят и их большие колонии, и общая высокая численность. Но во многих отношениях и им далеко до императорского пингвина, который выбрал для гнездования в Антарктиде зиму.
В марте — начале апреля, когда все другие птицы в высокой Антарктике заканчивают хлопоты с выведением потомства и переходят к морской жизни, отдохнувшие и накопившие запасы жира императорские пингвины собираются для размножения. Выглядят они в это время внушительно: гладкие, лоснящиеся, с массой до кг, из которых половина приходится на жир. Около двух месяцев уходит на восстановление или подбор новых пар и брачные церемонии.
Наконец, в мае самка сносит яйцо, самец сразу перекатывает его на свои лапы и закрывает от холода брюшной складкой. В одиночку или небольшими группами в таких условиях не выжить. Спасение может быть только в одном — согревать друг друга, сгрудившись поплотнее. Поэтому в колониях императорского пингвина редко бывает меньше нескольких сот голов.
Стоящие снаружи птицы, замерзая, стараются проникнуть в середину скопления, где теплее. Так, постепенно перемещаясь и вытесняя наружу согревшихся товарищей, они проводят бесконечно долгие два месяца полярной ночи. Выклев птенца приходится на середину зимы. В это время возвращаются самки, потяжелевшие от жира и запаса полупереваренной пищи для птенцов. Понятно, что от прежней гладкой и лоснящейся птицы к этому времени остается только бледная тень.
На этом испытания самца не кончаются. Ему нужны еще силы, чтобы через полярную ночь дойти до спасительной воды. Ледовый пояс в это время сильно развит, поэтому путь предстоит не близкий — от наиболее удаленных колоний до км. Хорошо, если на пути встретится трещина или тюленьи лунки, где можно попытаться наловить рыбы.
Птенец почти на полтора месяца остается с матерью, и первое время взрослая птица держит его на лапах, прикрыв от мороза брюшной складкой. С приходом весны льды начинают разрушаться и переходы за пищей к морю становятся короче. Молодые уходят в море в декабре, то есть в начале лета, когда им исполняется суток.
До наступления следующей зимы, когда ухудшаются условия жизни, у них целое лето, следовательно, есть время, чтобы окрепнуть и научиться жить самостоятельно. Успевают перелинять, отдохнуть и набраться сил к следующему гнездовому циклу и взрослые птицы. Императорский пингвин своей стойкостью и выносливостью олицетворяет силу жизни. Великолепная и загадочная птица! Живя в исключительно суровых, даже экстремальных условиях, он как будто специально усложняет свое существование.
Однако эта своеобразная стратегия жизни вполне себя оправдывает. Об этом говорит и довольно высокая степень выживания потомства в гнездовый период. В среднем погибает около трети яиц и птенцов. Правда, так бывает не всегда. Показательными в этом плане оказались наблюдения за гибелью птенцов в колониях, расположенных от воды в 80 и 15 км. Королевский пингвин живет в менее суровых условиях. Море у островов умеренной зоны не закрывается ледовым припаем. Однако гнездовый цикл у него намного сложнее, чем у других пингвинов, включая императорского.
Для выведения потомства королевские пингвины приходят в колонии с сентября по ноябрь. Откладка яиц также сильно растянута — с конца ноября до начала марта, то есть почти все лето южного полушария. Инкубация длится суток, и вылупление птенцов приходится на период с конца января до апреля. Птенцы растут медленно, и их выкармливание продолжается месяцев, то есть до ноября-апреля апреля следующего года!
Таким образом, весь гнездовый цикл королевского пингвина составляет месяцев. При таких нагрузках в три года осуществляется только два цикла и выводится только два птенца — не частый случай даже среди крупных птиц. Такая вот непохожая на другие стратегия жизни, при этом, судя по всему неплохой вариант, о чем можно говорить с уверенностью, имея в виду высокую численность королевского пингвина.
Молодые пингвины, покидая гнездовые колонии, внешне выглядят вполне пригодными к самостоятельной жизни. Но море проводит жесткий и даже жестокий отбор и в первый год многие из них, как уже говорилось выше, погибают. Молодые птицы меньше привязаны к родным местам. Именно они предпринимают наиболее протяженные кочевки.
Для этого они располагают порядочным временем. Кольцевание показало, что в небольшом количестве пингвины Адели, антарктический, папуасский и императорский начинают размножаться в возрасте 3, королевский — 4, а золотоволосый — 5 лет. Средний же возраст первого размножения — , а у некоторых видов даже лет. Очевидно, каждый из них является дословным переводом других, ведь количество строк везде одинаковое. В таком случае, надо эти три документа соединить, перевести их на один язык, а затем постараться найти их наиболее правдоподобный, логичный и полный смысл.
Я составлю этот документ следующим образом: объединю обрывки слов и фраз, оставляя между ними пробелы, и дополню те слова, смысл которых несомненен. Затем мы их сравним и обсудим.
В эту минуту появился матрос. Он доложил капитану, что «Дункан» входит в Фёрт-оф-Клайд, и спросил, какие будут приказания. Оттуда леди Элен поедет домой, в Малькольм-Касл, а я отправлюсь в Лондон представить этот документ в адмиралтейство.
Джон Манглс отдал соответствующие распоряжения, и матрос пошел передать их помощнику капитана. Мы напали на след катастрофы, и от нас зависит жизнь нескольких человек. Напряжем же все силы нашего ума, чтобы разгадать эту загадку. Что мы знаем? Мы знаем, что седьмого июня года трехмачтовое судно «Британия», вышедшее из порта Глазго, потерпело крушение. Затем нам известно, что два матроса и капитан бросили в море под широтой тридцать семь градусов одиннадцать минут вот этот документ и что они просят оказать им помощь.
Нет ли в нем указания на название страны? Идем дальше в наших догадках. Два матроса и капитан abor… достигли… чего? Contin… материка. Обращаю на это ваше внимание. Они достигли материка, а не острова. Какова же их судьба? К счастью, две буквы pr говорят нам о ней. Они prisonniers, пленники. Чьи же пленники? Достаточно ли убедительно это для вас?
Разве эти слова не просятся сами собой на пустые места? Разве смысл документа не становится ясен? Разве ваши умы не озаряются светом? Гленарван говорил с таким убеждением, в глазах его светилась такая абсолютная уверенность, что воодушевление его невольно передалось слушателям, и они в один голос воскликнули:.
По-моему, катастрофа произошла у берегов Патагонии. Впрочем, я непременно наведу справки в Глазго о том, куда направлялась «Британия». Тогда мы наверняка будем знать, могла ли она очутиться в тех водах.
Джон Манглс вынул комплект газет года и стал их бегло просматривать. Поиски его длились недолго, и вскоре он с удовлетворением прочел вслух:. В году он отплыл из Глазго на «Британии», и с тех пор о нем ничего не известно.
И вот из этих, казалось бы, непонятных обрывков слов мы узнали всю ее историю. Как видите, друзья мои, мы многое угадали! Я берусь найти это место. Два матроса и капитан Грант попытаются достигнуть берега, где попадут в плен к жестоким индейцам. Окажите им помощь, иначе их ждет гибель».
Англия снарядила несколько экспедиций для его поисков. Быть может, у бедного капитана Гранта есть жена, дети…. А теперь, друзья мои, поднимемся на палубу, так как мы, по-видимому, подходим к порту. И в самом деле, «Дункан», прибавив ходу, проходил в эту минуту мимо острова Бьюта. Справа виднелся Ротсей. Затем яхта устремилась в узкий фарватер залива, прошла мимо Гринока и в шесть часов вечера бросила якорь в Дамбартоне, у базальтовой скалы, на вершине которой стоит знаменитый замок шотландского героя Уоллеса.
Лорд Гленарван обнял свою молодую жену и поспешно отправился на вокзал на поезд в Глазго. Но прежде чем уехать, он прибегнул к самому быстрому способу сообщения, и несколько минут спустя телеграф передал в редакции газет «Таймс» и «Морнинг кроникл» следующее объявление:.
Он расположен вблизи деревни Люсс и возвышается над красивой долиной. Одни умерли с голоду, другие стали рыбаками или эмигрировали. И только Гленарваны, считая, что честность обязательна как для бедных, так и для богатых, не предали своих арендаторов. Ни один из них не покинул родного крова и могил предков, все остались на земле клана.
Поэтому во времена всеобщей ненависти и раздоров у лорда Гленарвана и в замке и на яхте «Дункан» служили одни шотландцы из старинных кланов Мак-Фарлана, Мак-Наббса, Мак-Ногтона, уроженцы графств Стерлинг и Дамбартон, честные и преданные люди.
Некоторые из них еще говорили на древнем гэлльском языке Каледонии. Лорд Гленарван был обладателем огромного состояния, которое он тратил на то, чтобы делать добро ближним. А доброта его даже превосходила щедрость, ведь если щедрость неизбежно имеет предел, то доброта безгранична. С года на английском престоле утвердились короли так называемой Ганноверской династии. Это не значит, однако, что лорд Эдуард Гленарван был отсталым, косным и ограниченным человеком; но, приветствуя в своем графстве все прогрессивное, он оставался в душе шотландцем.
И только о славе Шотландии заботился он, принимая участие в соревнованиях Темзинского королевского яхт-клуба. Эдуарду Гленарвану было тридцать два года. Он был высокого роста, с несколько суровыми чертами лица, но необыкновенно добрыми глазами, настоящий житель поэтичной горной Шотландии.
Он слыл человеком беззаветно храбрым, деятельным, великодушным, Фергусом XIX столетия. Лорд Гленарван был женат всего три месяца. Его жена, Элен, была дочерью известного путешественника Уильяма Таффнела, принесшего свою жизнь в жертву географической науке и страсти к открытиям.
Мисс Элен не принадлежала к дворянскому роду, но она была шотландкой, что в глазах лорда Гленарвана было выше всякого дворянства, и он избрал подругой жизни эту прелестную, мужественную, самоотверженную девушку. Он познакомился с ней в Кильпатрике, где она, оставшись сиротой, жила в одиночестве и боролась с нуждой. Гленарван оценил стойкость этой девушки и женился на ней. Мисс Элен была двадцатидвухлетней блондинкой с глазами голубыми, как воды шотландских озер в прекрасное весеннее утро. Ее любовь к мужу была еще больше, чем благодарность к нему.
Крестьяне и слуги готовы были умереть за «добрую хозяйку Люсса», как они называли Элен. Молодые супруги жили счастливо в Малькольм-Касле, среди чудесной дикой природы горной Шотландии. Они гуляли по тенистым дубовым и кленовым аллеям, по берегам озер, спускались в дикие ущелья, где древние развалины повествуют об истории Шотландии. Сегодня они бродили в березовых и хвойных лесах, по просторным лугам с пожелтевшим вереском, а завтра взбирались на крутые вершины или скакали верхом по опустевшим долинам.
Они изучали, понимали, любили этот полный поэзии край, называемый до сих пор «краем Роб Роя», и все те знаменитые места, которые так вдохновенно воспел Вальтер Скотт.
И там, задумавшись и забыв обо всем на свете, они сидели на каком-нибудь камне, окруженные безмолвием, освещенные бледными лучами луны, а ночной сумрак медленно сгущался над вершинами гор. Долго оставались они погруженными в тот возвышенный восторг, в ту духовную близость, тайной которой владеют лишь любящие сердца…. Так прошли первые месяцы их супружества. Ему казалось, что у леди Элен должны были быть такие же стремления, как и у ее отца, и он не ошибался в этом.
Был построен «Дункан». Ему предстояло перенести лорда и леди Гленарван в самые прекрасные уголки мира, к остро вам Эгейского моря, в Средиземное море. Можно представить себе радость Элен, когда муж передал «Дункан» в полное ее распоряжение. В самом деле, что может быть лучше для молодых супругов, чем путешествие к пленительным берегам Греции, медовый месяц в волшебных восточных краях! И вот лорд Гленарван уехал в Лондон. Но ведь речь шла о спасении несчастных, потерпевших крушение, и потому внезапный отъезд мужа не опечалил Элен.
Она только с большим нетерпением ждала его.
Полученная на следующий день телеграмма обещала скорое его возвращение. Вечером же пришло письмо, сообщавшее, что лорд Гленарван задерживается в Лондоне вследствие некоторых возникших в его деле осложнений. На третий день было получено новое письмо, в котором лорд Гленарван уже не скрывал своего недовольства адмиралтейством. В этот день леди Элен начала уже беспокоиться. Вечером, когда она сидела одна в своей комнате, появился управляющий замком, Халберт, и спросил, будет ли ей угодно принять молодую девушку и мальчика, желающих поговорить с лордом Гленарваном.
Они приехали по железной дороге в Баллох, а оттуда пришли в Люсс пешком. Управляющий вышел. Через несколько минут в комнату леди Элен вошли молоденькая девушка и мальчик. Это были брат и сестра. Сходство между ними было так велико, что в этом невозможно было усомниться. Сестре было лет шестнадцать. Она держала за руку мальчика лет двенадцати. У него был очень решительный вид. Казалось, он считает себя покровителем сестры.
Несомненно, каждому, кто осмелился бы отнестись без должного уважения к девушке, пришлось бы иметь дело с этим мальчуганом. Сестра, очутившись перед леди Элен, несколько смутилась, но та поспешила заговорить с ней. Мисс Грант! Жив ли он? Увидим ли мы его когда-нибудь? Говорите, умоляю вас! Когда прошел первый порыв этой горестной радости, девушка засыпала леди Элен бесчисленными вопросами, и та ей рассказала историю документа, рассказала о том, как «Британия» потерпела крушение у берегов Патагонии, о том, как капитан и два матроса, уцелевшие после катастрофы, по-видимому, достигли материка, и, наконец, о том, как в документе, составленном на трех языках и брошенном на волю океана, они взывали о помощи ко всему миру.
Во время этого рассказа Роберт Грант смотрел на леди Элен так, как будто вся его жизнь зависела от ее слов. Детское воображение мальчика рисовало ему ужасные минуты, пережитые отцом: он видел его на палубе «Британии», видел его в волнах, вместе с ним цеплялся за прибрежные утесы, полз, задыхаясь, по песку, настигаемый волнами. Несколько раз во время рассказа у мальчика вырывалось:. Но я ведь дословно передала вам его содержание и то, каким образом нам удалось разобраться в нем.
Среди этих обрывков почти стертых фраз волны пощадили несколько цифр. К несчастью, долгота…. Имея в руках неоспоримый документ, он решил представить его в адмиралтейство и добиться немедленной отправки судна на поиски капитана Гранта.
Только бы оправдались надежды, которые я заронила в ваше сердце! А до возвращения мужа вы, конечно, останетесь в замке…. Нет, милое дитя, ни ваш брат, ни вы не чужие в этом доме, и я непременно хочу, чтобы мой муж, вернувшись домой, сообщил детям капитана Гранта, что будет сделано для спасения их отца.
Невозможно было отказаться от приглашения, сделанного так сердечно. Мисс Грант с братом остались в Малькольм-Касле ожидать возвращения лорда Гленарвана.
Говоря с детьми капитана Гранта, леди Элен умолчала об опасениях, высказанных в письме лордом Гленарваном относительно ответа адмиралтейства на его просьбу. Также не проронила она ни слова и о том, что капитан Грант, вероятно, попал в плен к южноамериканским индейцам. К чему было еще больше огорчать этих бедных детей и омрачать только что засиявшую перед ними надежду! А дела это совершенно не меняло. И леди Элен, ответив на все вопросы мисс Грант, в свою очередь принялась расспрашивать девушку о том, как она живет, как растит одна брата.
Простой и трогательный рассказ девушки еще больше увеличил симпатию к ней леди Гленарван. Мери и Роберт были единственными детьми капитана Гранта. Гарри Грант лишился жены при рождении Роберта.
На время своих дальних плаваний он поручал заботу о своих детях доброй старой двоюродной сестре. Капитан Грант был отважным моряком, соединявшим качества мореплавателя и коммерсанта, что так ценно для капитана торгового флота. Жил он в Шотландии, в городе Данди графства Перт, и был коренной шотландец. Его отец, священник церкви Сент-Катрин, дал ему хорошее образование, считая, что оно никому не вредит и пригодится даже капитану дальнего плавания. Во время первых заморских плаваний Гарри Гранта, сначала в качестве помощника капитана, а затем и капитана, дела его шли удачно, и несколько лет спустя после рождения сына он обладал уже некоторым состоянием.
Вот тогда-то и появилась у него мысль, сделавшая его популярнейшим человеком во всей Шотландии. Подобно Гленарванам и некоторым другим знатным шотландским семействам, он в душе не признавал власть Англии.
По его убеждению, интересы его родины не могли совпадать с интересами англосаксов, и он решил основать большую шотландскую колонию на одном из островов Тихого океана.
Мечтал ли он о независимости для своей будущей колонии, по примеру Соединенных Штатов Америки? Быть может, он как-нибудь и выдал свои тайные надежды. Во всяком случае, правительство отказалось прийти на помощь в осуществлении его проекта. Больше того: оно создавало капитану Гранту всяческие препятствия, которые в другой стране погубили бы его.
Но Гарри Грант не сломился: он воззвал к патриотическим чувствам своих земляков, пожертвовал своим состоянием, а на вырученные средства построил судно «Британия» и, набрав отличную команду, отплыл с ней исследовать большие острова Тихого океана.
Детей же своих он оставил на попечении старой двоюродной сестры. Было это в году. В течение года, вплоть до мая года, он давал о себе знать. Но со времени его отплытия из Кальяо, в июне года, никто больше не слыхал о «Британии», и «Мореходная газета» упорно молчала об участи капитана Гранта.
Старая родственница Гарри Гранта неожиданно умерла, и его дети остались одни на свете. Мери Грант было всего четырнадцать лет, но отважная девочка, очутившись в таком тяжелом положении, не пала духом и всецело посвятила себя брату, совсем еще ребенку.
Его надо было воспитывать, учить. Экономная, осторожная, предусмотрительная девочка, работая день и ночь, отказывая себе во всем ради брата, воспитывала его и стойко выполняла материнские обязанности. Двое детей жили в Данди, упорно борясь с нуждой. Мери думала только о брате и мечтала о счастливой будущности для него. Бедная девочка была убеждена, что «Британия» погибла и отца нет в живых. Не поддается описанию волнение Мери, когда случайно попавшееся ей на глаза объявление в «Таймсе» вдруг вывело ее из того отчаяния, в котором она жила.
Она решилась действовать без промедления. Если б она узнала, что тело капитана Гранта найдено на каком-нибудь пустынном берегу среди обломков потерпевшего крушение судна, то даже и это было бы лучше, чем непрестанное сомнение, вечная пытка неизвестности. Она все рассказала брату. В тот же день дети капитана Гранта сели на пертский поезд, а вечером были уже в Малькольм-Касле, и здесь, после стольких душевных мук, Мери вновь обрела надежду. Вот какую грустную историю поведала Мери Грант леди Гленарван.
Она рассказала все очень просто, далекая от мысли, что в эти долгие годы испытаний вела себя как героиня. Но для Элен это было очевидно, и, слушая Мери, она, не стыдясь, плакала и обнимала обоих детей капитана Гранта. Роберту же казалось, что он узнал все это только сейчас. Слушая рассказ сестры, мальчик широко раскрывал глаза. Он впервые стал отдавать себе отчет в том, сколько она для него сделала, сколько выстрадала, и наконец, не в силах больше сдерживаться, он бросился к сестре и крепко обнял ее.
Пока продолжались эти разговоры, наступила ночь. Леди Элен, понимая, что дети устали, решила прервать беседу. Мери и Роберта Грант отвели в предназначенные для них комнаты, и они заснули с надеждой на будущее. После их ухода леди Элен велела попросить к себе майора и рассказала ему обо всем, что произошло в этот вечер. На следующий день, когда Мери и Роберт, поднявшись на заре, прогуливались по обширному двору замка, послышался шум подъезжающего экипажа.
Это возвращался в Малькольм-Касл лорд Гленарван. Лошади неслись во всю прыть. Почти одновременно с коляской во дворе появилась в сопровождении майора леди Элен и бросилась навстречу мужу.
Словом, они приводили все возможные доводы, заранее решив отказать. Они помнят о проектах капитана, и несчастный Грант безвозвратно погиб!
Это их лорды адмиралтейства только что обрекли на сиротство. Он не докончил фразы. Тягостное молчание, прерываемое рыданиями, воцарилось во дворе замка. Никто не проронил ни слова: ни лорд Гленарван, ни леди Элен, ни майор, ни безмолвно стоявшие вокруг своих хозяев слуги. Видно было, что все эти шотландцы негодовали на английское правительство. В таком случае, я отправлюсь к этим господам!
Сестра не дала ему договорить, но сжатый кулак мальчугана выдал его отнюдь не миролюбивые намерения. Лорд Гленарван покачал головой: не потому даже, что он сомневался в добром сердце королевы, а потому, что знал, что Мери Грант не сможет до нее добраться.
Леди Элен поняла мысль мужа. Она знала, что попытка девушки должна кончиться ничем. Для нее было ясно, что отныне жизнь этих двух детей будет полна отчаяния. И тут ее осенила великая, благородная мысль…. Оно попало к нам…. Вот вы, дорогой Эдуард, чтобы порадовать меня, задумали увеселительное путешествие.
Но можно ли испытать большую радость, можно ли принести больше пользы, чем спасая несчастных, которым отказалась помочь их родина? Вы поняли меня, Эдуард.
Оно смело может плыть в южные моря, может совершить кругосветное путешествие, и оно совершит его, если это понадобится! В путь же, Эдуард! Плывем на поиски капитана Гранта! Услышав эти решительные слова своей юной жены, лорд Гленарван обнял ее и, улыбаясь, прижал к сердцу, в то время как Мери и Роберт осыпали ее руки поцелуями, а слуги замка, растроганные и восхищенные этой сценой, от всего сердца кричали:.
Мы уже говорили, что леди Элен была женщина великодушная и сильная духом. Ее поступок был бесспорным тому доказательством. Лорд Гленарван действительно мог гордиться такой благородной женой, способной понимать его и идти с ним рука об руку.
Уже в Лондоне, когда его ходатайство было отклонено, ему пришла в голову мысль самому отправиться на поиски капитана Гранта, и если он не опередил Элен, то только потому, что не мог примириться с мыслью о разлуке с ней. Но, если Элен сама стремилась отправиться на эти поиски, никаким колебаниям уже не могло быть места. И Гленарван от всего сердца присоединился к их крикам «ура» в честь молодой хозяйки Малькольм-Касла.
Раз отплытие было решено, не приходилось терять ни одного часа. Надо сказать, что леди Элен, предлагая «Дункан» для экспедиции, не ошиблась в оценке его мореходных качеств. Это замечательно прочное и быстроходное судно могло не бояться дальнего плавания. Это были суда, пригодные лишь для каботажного плавания. Это был двигатель высокого давления в сто шестьдесят лошадиных сил, приводящий в движение двойной винт. Идя на всех парах, «Дункан» развивал небывалую скорость. Прежде всего он занялся расширением угольных ям, чтобы погрузить побольше угля, ибо в пути не так-то легко возобновить запасы топлива.
Он умудрился запастись съестными припасами на целых два года. Кто знает, что может случиться в пути! Надо сказать, что Джон Манглс был знаток своего дела, и хотя в данное время он командовал лишь яхтой, но вообще считался одним из лучших шкиперов Глазго. Ему было тридцать лет. В чертах его лица, немного суровых, сквозили мужество и доброта. Ребенком он был взят в Малькольм-Касл.
Семья Гленарван дала ему образование и сделала из него прекрасного моряка. Во время нескольких совершенных им дальних плаваний Джон Манглс не раз проявлял свое искусство, энергию и хладнокровие. Когда Гленарван предложил ему взять на себя командование «Дунканом», он охотно на это согласился, ибо любил хозяина Малькольм-Касла, как брата, и искал случая выказать ему свою преданность. Помощник Джона Манглса, Том Остин, был старый моряк, заслуживавший полного доверия.
Судовая команда «Дункана», включая капитана с его помощником, состояла из двадцати пяти человек. Все они, испытанные моряки, были уроженцами графства Дамбартон, сыновьями арендаторов Гленарванов. Они и на яхте как бы представляли собой клан бравых шотландцев. Таким образом, Гленарван имел в своем распоряжении команду преданных ему, отважных, горячо любящих свое дело, опытных моряков, умеющих владеть оружием и пригодных для самых рискованных экспедиций.
Когда команде «Дункана» стало известно, куда ей предстоит отправиться, моряки не в силах были сдержать свою радость и огласили громким «ура» скалы Дамбартона. Джон Манглс, усердно занимаясь погрузкой на «Дункан» топлива и провианта, не забывал о необходимости приспособить для дальнего плавания помещения лорда и леди Гленарван.
А юный Роберт, конечно, скорее спрятался бы в трюме, чем остался на берегу. Он был готов плыть на «Дункане» юнгой, как в свое время Нельсон и Франклин. Разве можно было отказать такому мальчугану! Даже и не пытались.
Пришлось согласиться и с тем, что он будет считаться не пассажиром, а членом команды. Джону Манглсу было поручено обучать его морскому делу. Чтобы дополнить список пассажиров яхты, надо еще упомянуть о майоре Мак-Наббсе. Это был человек лет пятидесяти, с правильным, спокойным лицом, с прекрасным характером: скромный, молчаливый, мирный и добродушный.
Мак-Наббс всегда шел туда, куда ему указывали, всегда во всем со всеми соглашался. Он никогда ни о чем не спорил, ни с кем не препирался, никогда не выходил из себя. Так же спокойно, как по лестнице в свою спальню, взбирался он на откос разбитой траншеи: ничто не могло его взволновать или отклонить от его пути, даже бомба; и, вероятно, он так и умрет, не найдя случая рассердиться.
Единственной его слабостью было то, что он был шотландцем с головы до ног, настоящим сыном Каледонии, и упорно придерживался всех старинных обычаев своей родины. Поэтому он никогда не хотел служить Англии, а свой майорский чин получил в м полку конной гвардии, командный состав которого пополнялся исключительно шотландскими дворянами. Как близкий родственник Гленарвана, Мак-Наббс жил в Малькольм-Касле, а как офицер, майор счел совершенно естественным отправиться в плавание на «Дункане».
Таковы были пассажиры яхты, которой по непредвиденным обстоятельствам суждено было совершить одно из самых изумительных путешествий новейших времен. С момента своего появления у пароходной пристани Глазго «Дункан» стал возбуждать любопытство публики. Ежедневно его осматривало множество народа; только им и интересовались, только о нем и говорили. Это не очень-то нравилось другим капитанам, в том числе и капитану Бертону, который командовал великолепным пароходом «Шотландия», стоявшим у пристани бок о бок с «Дунканом» и готовившимся плыть в Калькутту.
Капитан этого громадного парохода действительно был вправе смотреть свысока на своего крошку-соседа, «Дункан». Однако всеобщий интерес, притом со дня на день возраставший, сосредоточивался на яхте Гленарвана. Время отплытия «Дункана» приближалось. Джон Манглс показал себя капитаном умелым и энергичным. Через месяц со дня испытания яхты в заливе Фёрт-оф-Клайд, снабженный топливом, провиантом, оборудованный для дальнего плавания «Дункан» уже был готов выйти в море.
Отплытие было назначено на 25 августа. Таким образом, яхта могла прибыть в южные широты приблизительно к началу весны. Когда проект лорда Гленарвана получил известность, ему пришлось выслушать много замечаний об утомительности и опасности подобного путешествия, но он не обратил на них ни малейшего внимания и готовился отбыть из Малькольм-Касла.
Многие порицавшие шотландского лорда в то же время втайне восхищались им. В конце концов, общественное мнение открыто стало на его сторону, и вся печать, за исключением правительственных органов, единодушно осудила поведение лордов адмиралтейства. Преданные семье Гленарван слуги устроили им самые сердечные проводы.
Через несколько часов путешественники уже были на борту «Дункана». Население Глазго с большой симпатией приветствовало леди Элен, эту юную отважную женщину, которая, отказавшись от роскошной жизни с ее спокойными удовольствиями, спешила на помощь потерпевшим кораблекрушение. Помещения лорда Гленарвана и его жены находились на юте «Дункана» и состояли из двух спален, гостиной и двух небольших ванных комнат. Затем имелась общая кают-компания, куда выходили шесть кают, из которых пять были заняты Мери и Робертом Грант, мистером и миссис Олбинет и майором Мак-Наббсом.
Каюты Джона Манглса и Тома Остина были расположены на носу яхты и выходили на палубу. Команда же была размещена в межпалубном помещении, и размещена с удобствами, ибо яхта не имела другого груза, кроме угля, провианта и оружия.
Таким образом, капитан умело всех устроил, пользуясь тем, что на яхте было много свободного места. В восемь часов вечера лорд Гленарван, его семья и гости, вся команда, от кочегара до капитана, все участники предстоящей экспедиции отбыли с яхты и направились в Сен-Мунго, старинный собор в Глазго, так живо описанный Вальтером Скоттом.
Этот собор, уцелевший среди опустошений, произведенных еще во времена Реформации, принял под свои величественные своды пассажиров и моряков «Дункана».
В обширном нефе со множеством надгробных плит преподобный Мортон призвал благословение божье на путешественников, молясь о даровании им благополучного плавания. И вот в древней церкви зазвучал голос Мери Грант.
Девушка пела и в молитве возносила благодарность своим благодетелям и богу. В одиннадцать часов вечера все были на борту.
Капитан и команда занялись последними приготовлениями к отплытию. В полночь стали разводить пары. Капитан отдал приказ быстрее подбрасывать уголь, и вскоре клубы черного дыма смешались с ночным туманом. В два часа ночи на «Дункане» стали чувствоваться толчки от дрожания паровых котлов: манометр показывал давление в четыре атмосферы; перегретый пар со свистом вырывался из-под клапанов. Между приливом и отливом наступил временный штиль. Начинало рассветать, и уже можно было разглядеть фарватер реки Клайд, его бакены с потускневшими при свете зари фонарями.
Надо было отплывать. Джон Манглс приказал известить об этом лорда Гленарвана, и тот не замедлил подняться на палубу. Вскоре начался отлив. Прозвучали громкие свистки «Дункана», были отданы концы, яхта отвалила от пристани. Заработал винт, и «Дункан» двинулся по фарватеру реки. Джон не взял лоцмана: ему прекрасно был знаком фарватер реки Клайд, и никто не смог бы лучше вывести судно в открытое море. Яхта послушно двигалась по его воле. Вскоре последние заводы, расположенные по берегам, сменились виллами, возвышавшимися по прибрежным холмам.
Городской шум замер вдали. Час спустя «Дункан» пронесся мимо скал Дамбартона, а через два часа был в заливе Фёрт-оф-Клайд. В шесть часов утра яхта уже плыла в открытом океане.
В первый день плавания «Дункана» море было довольно неспокойно, и к вечеру ветер посвежел. Поэтому женщины не выходили на палубу. Они лежали в каютах на койках.
На следующий день ветер несколько изменил направление. Капитан Джон Манглс приказал поднять паруса. Леди Элен и Мери Грант смогли рано утром подняться на палубу, где уже стояли лорд Гленарван, майор и капитан. Восход солнца был великолепен. Дневное светило, напоминавшее позолоченный металлический диск, поднималось из океана, словно из колоссальной гальванической ванны. Только бы ветер не переменился и оставался попутным! Довольны ли вы своим судном?
И машина и корпус как нельзя лучше соответствуют друг другу. Вот почему яхта, как видите, оставляет за собой такой ровный след и так легко уходит от волны. Идем мы со скоростью семнадцать морских миль в час, и если скорость эта не понизится, то мы дней через десять пересечем экватор, а меньше чем через пять недель обогнем мыс Горн.
Этот мальчуган просто насмехается над морской болезнью… Да вот, сами полюбуйтесь. Видите, где он? Мери невольно вздрогнула. Взгляните на этих славных малых, взявшихся за осуществление нашей высокой цели. С ними мы не только добьемся успеха, но добьемся его без особенного труда.
Я обещал Элен увеселительную прогулку и верю, что сдержу свое слово. Он должен был сделать из меня моряка. Но и теперь, если бы понадобилось, я, пожалуй, смогла бы взять на рифы парус. Даже для женщины он не представляет себе ничего лучшего. Не правда ли, Джон? Тем не менее мне были очень приятны ее слова. Стюард «Дункана» Олбинет был превосходный метрдотель, усердно и умно исполнявший свои обязанности.
Он немедленно явился на зов хозяина. Оставшись один на палубе, Мак-Наббс, по своей всегдашней привычке, стал мирно беседовать сам с собой, окружая себя еще более густыми облаками дыма.
Он стоял неподвижно и глядел на пенистый след за кормой яхты. После нескольких минут молчаливого созерцания он обернулся и увидел перед собой новое лицо. Если бы вообще что-нибудь могло удивить майора, то он, пожалуй, был бы удивлен этой встречей, ибо этот пассажир был ему совершенно незнаком.
Этому высокому, сухощавому человеку могло быть лет сорок. Он напоминал длинный гвоздь с большой шляпкой. Голова у него была круглая и большая, лоб высокий, нос длинный, рот большой, подбородок острый. Лицо у него было умное и веселое. В нем не было той неприветливости, какую напускают на себя некоторые для важности.
Такие люди из принципа ни когда не смеются, пряча под маской серьезности свое ничтожество. Напротив, непринужденность и милая бесцеремонность этого незнакомца ясно показывали, что он умеет видеть в людях и вещах только хорошее.
Хоть он еще не открывал рта, чувствовалось, что он любит поговорить. Было ясно также, что он из тех страшно рассеянных людей, которые смотрят и не видят, слушают и не слышат. Незнакомец был в дорожной фуражке, обут в грубые желтые ботинки и кожаные гетры. На нем были бархатные коричневые панталоны и такая же куртка с бесчисленными туго набитыми карманами, откуда торчали записные книжки, блокноты, бумажники, вообще масса столь же ненужных, сколь и обременительных предметов. Через плечо у него висела на ремне подзорная труба.
Суетливость незнакомца составляла полную противоположность невозмутимому спокойствию майора. Он вертелся вокруг Мак-Наббса, рассматривал его, кидал на него вопросительные взгляды, но тот и не думал поинтересоваться тем, откуда взялся этот господин, куда он направляется и почему он на борту «Дункана». Понаблюдав так минут пять, он поставил свою подзорную трубу на палубу и оперся на нее, как на трость; но тут труба сложилась, части ее вошли одна в другую, и новый пассажир, внезапно потеряв точку опоры, едва не растянулся у грот-мачты.
Всякий другой на месте майора хотя бы улыбнулся, но он даже бровью не повел. Тогда незнакомец смирился наконец с его безразличием. Мистер Олбинет проходил в эту минуту в камбуз, находившийся под шканцами.
Каково же было его удивление, когда он услышал, что его так бесцеремонно окликает какой-то долговязый незнакомец! Уже тридцать шесть часов, как я ничего не брал в рот, вернее сказать, я проспал тридцать шесть часов, что вполне простительно человеку, который без остановок примчался из Парижа в Глазго.
Скажите, пожалуйста, в котором часу здесь завтрак? Незнакомец пожелал взглянуть на часы, но это заняло немало времени, так как часы он нашел только в девятом кармане. Ну тогда, Олбинет, принесите-ка мне пока печенья и стакан черри: я падаю от истощения.
Олбинет слушал, ничего не понимая, а незнакомец говорил без умолку, с необыкновенной быстротой перескакивая с предмета на предмет. Еще не встал? А его помощник? Он что, тоже спит? Как раз в ту минуту, когда он это говорил, на лестнице юта показался Джон Манглс.
Удивление Джона Манглса не имело границ, и не столько потому, что его назвали капитаном Бертоном, сколько потому, что он увидел незнакомца на борту своего судна. Но сегодня, капитан, я счастлив познакомиться с вами. Джон Манглс, широко открыв глаза, с удивлением смотрел то на Олбинета, то на незнакомца. Ну, давайте поболтаем. Скажите, довольны ли вы своей «Шотландией»?
Это прекрасное судно. Мне расхвалили его качества и достоинства его командира, славного капитана Бертона.
А кстати, не родственник ли вы великого африканского путешественника Бертона, этого отважного человека? В таком случае примите мои горячие поздравления. Он уже начал догадываться, в чем тут дело, только еще не мог разобрать, кто перед ним: сумасшедший или чудак. Молодой капитан уже собирался без дальних околичностей это выяснить, но на палубе появились лорд Гленарван, его жена и мисс Грант. Надеюсь, мистер Берднесс, вы будете так добры представить меня….
Но тут же, не ожидая посредничества Джона Манглса, он непринужденно выступил вперед. Надеюсь, мы быстро познакомимся, и в обществе этих дам путешествие на «Шотландии» покажется нам и коротким и приятным. Ни леди Элен, ни мисс Грант не нашлись, что на это ответить. Они никак не могли понять, каким образом этот посторонний человек мог очутиться на палубе «Дункана».
Вы видите перед собой человека, который двадцать лет изучал географию, не выходя из кабинета, и наконец, решив заняться ею практически, направляется теперь в Индию, чтобы связать там в одно целое труды великих путешественников. Очевидно, секретарь Географического общества был приятным человеком, так как все это было сказано им чрезвычайно мило. Впрочем, теперь лорд Гленарван прекрасно знал, с кем имеет дело: ему были хорошо известны имя и заслуги Жака Паганеля.
Поэтому Гленарван сердечно протянул руку своему нежданному гостю. Было темно. Я никого не заметил на палубе. А так как я был утомлен тридцатичасовой дорогой и к тому же знал, что во избежание морской болезни полезно немедленно по прибытии на судно улечься на койку и не вставать с нее в первые дни плавания, то я сейчас же лег и самым добросовестным образом, смею вас уверить, проспал целых тридцать шесть часов!
Теперь для слушателей Жака Паганеля стало ясно, каким образом он очутился на яхте. Французский путешественник, перепутав суда, сел на «Дункан» в то время, когда все были в церкви Сен-Мунго. Все объяснилось. Но что скажет ученый-географ, узнав название и место назначения судна, на которое он попал? Всю свою жизнь я лелеял мечту увидеть Индию. И вот наконец-то эта заветная мечта осуществится, я попаду на родину слонов. По этому плану мне надлежит направиться по следам братьев Шлагинтвейт, полковника Во Уэбба, Ходжсона, миссионеров Гю и Габе, Муркрофта, Жюля Реми и многих других известных путешественников.
Мне хотелось бы, наконец, выяснить, не сливается ли эта река на северо-востоке области Ассама с рекой Брахмапутрой. А уж тому путешественнику, которому удастся осветить этот важнейший для географии Индии вопрос, будет, конечно, обеспечена золотая медаль.
Паганель был восхитителен. Он говорил с неподражаемым воодушевлением, он так и несся на быстрых крыльях фантазии. Остановить его было бы так же невозможно, как воды Рейн ского водопада. Но я не хочу держать вас дольше в заблуждении и потому должен сказать, что, по крайней мере, на ближайшее время вам придется отказаться от удовольствия побывать в Индии.
Удивление Паганеля не поддается описанию. Он посмотрел по очереди на лорда Гленарвана, сохранявшего совершенную серьезность, на леди Элен и Мери Грант, лица которых выражали огорчение и сочувствие, на улыбавшегося Джона Манглса, на невозмутимого майора, а затем, пожав плечами, опустив очки со лба на нос, воскликнул:. Но в этот момент глаза его остановились на штурвале, и он прочел надпись: «Дункан».
Как только злосчастный ученый исчез, никто на яхте, кроме майора, не в силах был удержаться от смеха; хохотали и матросы. Однажды он издал прекрасную карту Америки, куда умудрился втиснуть Японию. Но все это не мешает ему быть выдающимся ученым и одним из лучших географов Франции.
В это время Паганель, убедившись, что багаж его находится на том же судне, снова поднялся на палубу. Удрученный и пристыженный, он все твердил злополучное слово: «Дункан»! Других слов у него не находилось. Он ходил взад и вперед, рассматривая мачты яхты, вопрошая безмолвный горизонт открытого моря.
Наконец он снова подошел к лорду Гленарвану. В Чили! Что скажет господин Катрфаж, президент Центральной комиссии! А господин Авезак! А господин Кортамбер! А господин Вивьен де Сен-Мартен! Как я теперь покажусь на заседании Географического общества! А река Цангпо пока подождет вас в горах Тибета. Скоро мы зайдем на остров Мадейра, и там вы сядете на судно, которое доставит вас обратно в Европу.
Видно, уж придется примириться с этим. Но надо сказать, приключение удивительное! Только со мной подобная вещь и могла случиться. А моя каюта, заказанная на «Шотландии»!.. Наверно, дамы не бывали там… И стоит рулевому повернуть руль, как «Дункан» так же свободно направится к Калькутте, как и к Консепсьону, а раз это увеселительное путешествие….
Но дело в том, что «Дункан» плывет в Америку, чтобы привезти оттуда на родину потерпевших крушение у патагонских берегов, и он не может отказаться от такой гуманной цели. Через несколько минут французский путешественник был уже в курсе дела. Не без волнения услыхал он о чудесной находке документа, об истории капитана Гранта и о великодушном предложении леди Элен. Пусть ваша яхта продолжает свой путь! Я не простил бы себе, если бы задержал ее хоть на один день.
Я высажусь на первой же вашей стоянке. Я буду там всего в ста восьмидесяти милях от Лиссабона и подожду какого-нибудь судна. Что касается меня, я рад возможности видеть вас несколько дней гостем на моей яхте. Будем надеяться, что вы не слишком соскучитесь в нашем обществе!
Тем не менее нельзя не признаться, что человек, который собрался в Индию, а плывет в Америку, попал в довольно-таки смешное положение. Как ни печально, но Паганелю пришлось примириться с задержкой, которую он не был в силах предотвратить.
Он оказался человеком очень милым, веселым, конечно, рассеянным и очаровал дам своим неизменно хорошим настроением. Не прошло и дня, как Паганель со всеми подружился. Он попросил, чтобы ему показали знаменитый документ, и долго и тщательно изучал его. Истолкование документа не вызывало у него ни каких сомнений. Он отнесся с живым участием к Мери Грант и ее брату и старался внушить им твердую надежду на встречу с отцом. Он так уверовал в успех экспедиции «Дункана», так радужно смотрел на все, что, слушая его, Мери не могла не улыбаться.
Право, если бы не его поручение, он тоже бросился бы на поиски капитана Гранта. Он знал ее отца. Какой это был отважный ученый! Сколькими письмами обменялись они, когда Уильям Таффнел стал членом-корреспондентом Парижского географического общества! И это он, он, Паганель, вместе с господином Мальт-Брюном предложил Таффнела в члены общества!.. Какая встреча! Какое удовольствие путешествовать с дочерью Уильяма Таффнела! В заключение географ попросил у леди Элен разрешения поцеловать ее.
Между тем яхта, благодаря попутным течениям у берегов Северной Африки, быстро приближалась к экватору. Гленарван, верный обещанию, сказал своему гостю, что можно остановиться и высадить его на берег. Скажите, намеревались ли вы до моего появления сделать остановку у Мадейры? Остров Мадейра слишком хорошо известен. Он не представляет никакого интереса для географа.
Все о нем уже сказано и написано; к тому же когда-то знаменитое тамошнее виноделие теперь в полнейшем упадке. Подумайте только: на Мадейре больше нет виноградников! Прискорбное явление! Если вам безразлично, нельзя ли сделать остановку у Канарских островов…. Вот как раз удобный случай! Им я воспользуюсь и в ожидании судна, которое доставит меня в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору. Француз забрасывал капитана вопросами о Чили. Но поверьте мне, что, хотя мы еще и в сорока милях от Тенерифского пика, его остроконечная вершина уже вырисовывается над горизонтом.
Но через несколько часов только слепой мог ничего не видеть, и Паганель волей-неволей сдался. Вот это и есть так называемый Тенерифский пик? Подниматься на Тенерифский пик?
К чему это, дорогой капитан, после Гумбольдта и Бонплана? Гениальный Гумбольдт поднялся на эту гору и описал ее так, что уже ничего не прибавишь.
Он тогда же установил вертикальную смену растительных поясов: пояс виноградников, пояс лавровых лесов, пояс сосен, пояс горной пустыни с дроком и, наконец, каменистые осыпи, где совершенно отсутствует растительность. Перед его глазами расстила лось пространство, равное четвертой части Испании. Затем он спустился до самого кратера этого вулкана. Спрашивается: что остается мне делать на этой горе после великого человека?
Развлечений там мало, вряд ли вам удастся рассеяться. И для вас, например, было бы очень легко сесть в Прая на пароход, идущий в Европу. Конечно, мне прекрасно известно, что эту группу островов считают малоинтересной, пустынной, да и климат там нездоровый. Есть люди, которые не умеют видеть и путешествуют так же «умно», как какие-нибудь ракообразные.
Но поверьте, у меня другая школа. А мы как раз должны туда зайти, чтобы запастись углем, и ваша высадка нас нисколько не задержит.
Сказав это, капитан взял курс на запад от Канарских островов. Знаменитый Тенерифский пик остался за кормой. Продолжая идти таким же быстрым ходом, «Дункан» пересек 2 сентября, в пять часов утра, тропик Рака.
Погода стала меняться. Воздух сделался тяжелым и влажным, как всегда в период дождей. Время это испанцы зовут «Le tiempo das aguas» [ Водяной сезон исп. Оно очень тягостно для путешественников, но полезно для жителей африканских островов, страдающих от недостатка растительности, а значит, и от недостатка влаги. Бурное море не позволяло пассажирам яхты оставаться на палубе, но разговоры в кают-компании не стали от этого менее оживленными.
Он прошел мимо острова Сал, бесплодного и унылого, как песчаная могила, прошел вдоль обширных коралловых рифов, а затем, оставив в стороне остров Сен-Жак, перерезанный с севера на юг цепью базальтовых гор, вошел в бухту Прая и стал на якорь у самого города. Погода была ужасная, и бушевал прибой, несмотря на то, что бухта была защищена от морских ветров. Дождь лил как из ведра, и сквозь его потоки едва можно было разглядеть город.
Расположен он был на плоской горной террасе, упирающейся в отроги мощных скал вулканического происхождения, вышиной триста футов. Вид острова сквозь частую завесу дождя был удручающе унылый. Леди Элен не удалось осуществить свое намерение побывать в городе. Погрузка угля протекала с большими затруднениями.
В то время как море и небо в каком-то смятении смешивали свои воды, пассажирам не оставалось ничего другого, как сидеть в кают-компании. Естественно, злободневной темой разговоров на яхте была погода.
Каждый сказал что-нибудь по этому поводу. Один майор не проронил ни слова; он, кажется, с полным равнодушием присутствовал бы и при всемирном потопе. Правда, относительно чистоты можно пожелать большего: придется жить с обезьянами и свиньями, а соседство с ними далеко не всегда приятно. Но путешественник не должен обращать внимание на такие мелочи.
К тому же надо надеяться, что месяцев через семь-восемь вам удастся сесть на судно, идущее в Европу. Но вы сможете с пользой употребить свое время.
Этот архипелаг еще малоизвестен. Горы эти и невысоки и неинтересны. Да к тому же они уже изучены. Как всегда, мне не везет. На Канарских островах все было уже сделано Гумбольдтом, а здесь меня опередил один геолог, господин Шарль Сент-Клер-Девиль.
Скажите же на милость, что мне остается делать после него? Можно работать, производить изыскания, делать открытия и в Кордильерах и на Тибете. Река большая, почти не изученная. Географы наносят ее на карту, как им заблагорассудится. Встречаются ошибки в несколько градусов.
Я нисколько не сомневаюсь в том, что, обратись я к Географическому обществу с просьбой послать меня в Патагонию, оно так же охотно командировало бы меня туда, как и в Индию. Но я как-то не думал об этом.
Оно послало нам этот документ, и мы двинулись в путь. Все на яхте пришли в восторг, узнав о решении Паганеля. Юный Роберт с такой пылкостью бросился ему на шею, что почтенный секретарь Географического общества едва удержался на ногах.
Уклонившись к западу, он попал в течение, проходившее у берегов Бразилии, а 7 сентября при сильном северном ветре пересек экватор и очутился в Южном полушарии. Все шло прекрасно. Все верили в успех экспедиции. Казалось, каждый день прибавлял шансы найти капитана Гранта.
Едва ли не больше всех верил в успех сам капитан «Дункана». Впрочем, его вера была внушена главным образом горячим желанием, чтобы мисс Мери утешилась и была счастлива.
Джон Манглс питал к этой девушке особые чувства, которые он так плохо скрывал, что все на «Дункане», кроме Мери Грант и его самого, их заметили. Что же касается ученого-географа, то, вероятно, он был самым счастливым человеком во всем Южном полушарии. По целым дням изучал он географические карты, разложенные на столе в кают-компании. Из-за этого у него происходили ежедневные споры с мистером Олбинетом, которому он мешал накрывать на стол. Кроме того, Паганель раскопал у помощника капитана целый ворох разрозненных книг и, найдя среди них несколько испанских, решил изучать язык Сервантеса, которого, надо заметить, никто на яхте не знал.
Знание этого языка должно было облегчить географу изучение чилийского побережья. Полагаясь на свои лингвистические способности, Паганель надеялся к прибытию в Консепсьон свободно говорить по-испански.
