Бить жену в библии, Толкования на Еф. 5:28
Но эта связь не должна быть временной, не налагающей на человека никакой ответственности. А доктор: - Конфеты Ирис, пока не прожуёшь - рот плохо открывается. Но для этого нужно, чтобы нашлись господа, предавшие интересы своего класса. В отличие от тайно действовавшей Далилы царица Иезавель обладала куда большей властью, поскольку была женой израильского царя Ахава. Точно так же и в текстах Матф , Лук , Деян ; 1Кор ; Еф ,24,25,28; Кол ,19, 1Тим , и 1Пет слово «gune» переводится во множественном числе — «жены».
Ева есть плоть от плоти Адама» святой Златоуст. Это основание Апостол не выставляет здесь, предполагая его известным. Ибо, кто знает, как первоначально произошла жена, тот не может недоумевать, как жена есть тело мужа.
Праматерь Ева взята из праотца Адама, и Адам прямо определил ее, говоря: се плоть от плоти моея. Но что тогда физически совершено, то потом по закону, Богом положенному, совершается у мужа с женою нравственно. По браке муж жену имеет в чувстве своем частию себя самого; и жена в чувстве своем имеет себя привитою к мужу, так что самым делом выходит, что они оба — плоть едина, то есть одно существо, одно лицо.
Апостол и говорит как бы: нечего тебя учить, как любить жену; люби, как часть тебя самого. Конечно, любовь к жене требует жертв как выше выходило из указания на отношение Христа Господа к Церкви , но эти жертвы не на сторону, а на тебя же. Любяй жену, себя любит. Следовательно, и жертвуяй чем для жены, на себя жертвует. Послание святого апостола Павла к Ефесянам, истолкованное святителем Феофаном.
Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Толкование на Еф. Не как на более важный и необходимейший пример указывает теперь на то ибо ясно, что отношение Христа к Церкви гораздо важнее этого примера , но как на более близкий и подручный. Именно дабы кто-нибудь не сказал, что Тот был Бог и предал Себя, — он иным способом указывает нам эту необходимость. Должны , говорит, любить, то есть не милость — это дело, но долг и необходимость, потому что жена есть твое тело.
Итак, пример Христа он привел не к тому только, что должно любить, но и к тому, чтобы и благоустроять. Чтобы она была , говорит, свята и непорочна. Пример же тела выставил по отношению только к любви. На уровне желания это выражается в борьбе с объективацией. А в языке? Эту проблему как будто бы должны решить феминитивы, вроде пресловутого слова «авторка». Действительно, все языки мира — явно «мужские», то есть само устройство языка поддерживает патриархат.
Но с другой стороны — возможность изменить язык сознательно и такими грубыми мерами как перевод слов в женский род, кажется мне сомнительной затеей. Тем не менее, при Петре I наш язык претерпел чудовищные изменения, язык был весьма и весьма искорежен. Это безусловно было катастрофой языка. Но без этой катастрофы не случилось бы спустя век чуда русской литературы. Быть может, и с феминитивами произойдет — если тому суждено сбыться — нечто подобное: то, что сейчас кажется глупостью и извращением языка, через эпоху станет чем-то прекрасным, откроет новые — ныне непредставимые — возможности, как был непредставим Пушкин из времен Феофана Прокоповича.
Писали мы и про одержимость идеями. Часто можно услышать, что феминистки «неадекватны», «истеричны». Безусловно, ко многим из них такие определения подходят, как и к большинству последовательных людей с ясно определенными взглядами. Вообще быть «активистом» — состояние небезопасное.
Православные ведь знают, что коли является тебе ангел — скорее всего это бес. Прелесть узнается прежде всего по гордыне, чувстве своей правоты, отсутствию любви, неспособности понять другого. Феминистка ли или православная — если человек что-то доказывает, не слушая собеседника — он одержим, и правильность и благородство идеи скажем, Православия тут ни при чем: бесы, повторим, как раз любят представляться ангелами.
Все что мы доселе говорили — скорее «теоретично». Но где теория, там и практика: сначала огромная роль женщин в первохристианских общинах, а затем уже и конкретные законы защиты их прав уже в Средневековье как это было конкретно на примере древнерусского общества можно прочитать у Ключевского. Одной из первых феминисток если не просто первой была Мэри Уолстонкрафт, которая помимо прочего обосновывала равенство полов с христианских позиций — полы равны перед Богом.
Так или иначе, женщины освобождены только и исключительно в западных странах, т. Двухтысячелетняя христианизация привела к равноправию полов — формальному как минимум, но ведь и не только формальному.
Это история. А где мы оказались сейчас? Причем под «либералом» как правило понимается человек, выступающий «за все хорошее против всего плохого», этакий «гуманист-моралист», а под педерастом — не педофил, а гомосексуал. В чем причина этого консервативного подозрения?
Мы сказали, что половое различие — перворазличие, образец и начало всех остальных и тем самым — фундамент всей культуры. Если с этим перворазличием что-то сделать, то вся антропологическая реальность дисбалансируется. Именно это и произошло с нашей современностью из-за вмешательства христианства.
Сломав традиционную гендерную систему, освободив женщин, христианство сломало мирской порядок. Евагрий Схоластик описывает юродивых : « Хотят с мужчинами быть мужчинами, а с женщинами — женщинами, желая причаститься каждому естеству, а не принадлежать только одному.
Образ жизни их столь точно уравновешен на весах, что, даже когда они сильно отклоняются в сторону, это отклонение совершенно неощутимо, несмотря на мощный размах. Для них настолько смешаны противоположности ведь Божья благодать соединяет несоединимое и вновь разъединяет , что в них сосуществуют жизнь и смерть… И так в них обе жизни переплетены, что даже совершенно отвергнув плоть, они по- прежнему живут и с живыми… всех слушают и со всеми встречаются ».
Это естественно черт знает что. В мифологической перспективе все делится, расходится на два: свет-тьма, добро-зло, верх-низ, правое-левое, рациональное-эмоциональное, активное-пассивное, мужское-женское. Понятно, что в этом ряду на долю женщин выпадает тьма, зло, левое, низ, эмоциональное и пассивное. Но христианство расколдовало мир, сломало мифологические оппозиции — произвело юродское смешение противоположностей по Евагрию Схоластику.
В пресловутых псевдофеминистскаих спорах вокруг придерживания дверей, уступания места, платы за счет и прочего надо заметить следующее — всем нам, и мужчинам и женщинам, удобно, когда эти правила четко определены.
Систему этих правил мы пошатнули — и вот нам стало непонятно, как себя друг с другом вести. Самые основы повседневности пошатнулись. Возвращаясь к словам Христа о семи злейших духах — мы выгнали нечистый дух патриархата, но если комната останется пустой — придут семь духов, злейших его.
Определенное понимание того, что значит быть мужчиной, составляет стержень того, кто я есть. Предположим, осознав, что это понимание — ошибочное, дурное, злое, мне удалось этот стержень вынуть из себя. И что? Я останусь без стержня, весь мой мир разрушится. Иными словами, необходимо не просто убить старый гендерный порядок, но и создать новый. Все наши святые женщины, упоминавшиеся выше, тождественны в том, что бегут из мужского мира: не слушается отца, не хочет замуж, сбегает от мужа.
Отвергаются традиционные семейные ценности. Розанов, самый прозорливый защитник семейных ценностей, указывает, что Христос ради вполне абстрактного добра отвергает мир, что тем самым монахи — образец мироотречения — гомосексуалы, отвергнувшие семью, и именно христианство порождает либерализм и коммунизм, кои в свою очередь ввергают мир в пропасть.
И Ницше, в своей критике нигилизма, в ностальгии по первобытным воинам не забывает упомянуть о « презрении к бабенкам », о том, что коли идешь к женщине, надо « не забыть плетку ». Все остальное — вздор », проговаривает Ницше патриархальную мечту об отношениях полов, зная, что она разрушена христианством — « рабской моралью », « изморалившей » современное человечество. Консервативное подозрение основано на том, что освобождение женщин приводит к «обабиванию» мужчин, т. Этот фантазм консерваторов мы более рассматривать не будем, а просто зафиксируем: им кажется, что традиционное женское поведение вменяется «либерастией» мужчинам.
Это, надо сказать, так и есть. Вспомним: мужчина грехопадением втянут в «карьеру» «в поте лица» , а женщина в семью «скорбь беременности» , но опять и опять: если мы видим общество, где эти роли сломлены — а именно наше общество — не значит ли это, что в таковом обществе последствия грехопадения преодолены — и случайность ли то, что это общество — пост христианское?
Пока мы видим власть мужчины мы вынуждены фиксировать это как вернейший признак мира во зле лежащего. А вот когда мы видим власть женщины — тут мы можем видеть возвращение райского порядка. Феминизация, как указывают многие социологи, ведет к снижению насилия в обществе, т. Биологи указывают, что по многим причинам, мужчина — более агрессивен, т. Это совпадение теологических, социологических и биологических выкладок пусть проанализирует кто-то поумней и пообразованней меня, а здесь просто зафиксируем: это совпадение имеет место быть.
Ибо каков идеал традиционного женского поведения? Но это именно те качества, которые христиане вменяют как обязательные для всех. Христос со слабыми, униженными и т. Это то, что обычно называют просто нравственностью. А мужское поведение? Да легко: пусть женщина будет целомудренной или идет «работать» в бордель , а так как « мужья были законодателями, потому и закон обращен против жен », то сами себе мужчины разрешили многое: разрешили себе зло. Банальнейшая из ситуаций: женщина, которая занимается сексом «не по правилам» — шлюха, мужчина в той же ситуации — молодец-удалец.
Драться — это по-мужски. Если ты не дерешься — ты баба. Дело, однако, в том, что агрессия — это плохо. Это, конечно, ужасная банальность, что не мешает ей нарушаться на каждом шагу. Давайте спросим себя: какова гендерная принадлежность грабителей, убийц, насильников? Как-то так получается, что в большинстве своем это мужчины. Великое этическое правило «нельзя бить девочек» — чуть не главное в воспитании мальчиков.
Эти вполне феминистские, вполне христианские, типические правила либерастии в нашем детстве обычно проходили по рубрике «надо быть хорошим мальчиком». Не знаю, зачем было переименовывать «вежливость» в «политкорректность», а «нравственность» в «толерантность», но речь на самом деле идет именно об элементарной нравственности и вежливости; о том, что общество следует устроить по правилам любви, а не по правилам агрессии и превозношения.
Над феминистками часто издеваются из-за их «истерического» внимания к непристойному поведению и непристойным замечаниям мужчин. Не знаю что здесь сказать, кроме того, что нас всех, кажется, воспитали в запрете на непристойности, что этот запрет кажется мне элементарным нравственным поведением, кажется мне нормой христианской жизни. Наши подруги, матери, сестры, возлюбленные, дочери — люди, и давайте попробуем их не унижать. Как будто бы просто.
На самом деле нет. Традиционное женское поведение — не в идеале, а в реальности, и здесь проблема — на самом деле является типично рабским поведением, лакейством. Скажем, совмещение глупости и коварства, часто приписываемые женщинам — приписывается также и слугам: трусость, неумение отстоять свои интересы. Заметьте, что взаимоотношения Дживса и Вустера — типичные отношения мужа и жены. Вряд ли Вудхаус имел в виду, что его герои были любовниками, я хочу сказать только, что типовые отношения мужа и жены — отношения господина и слуги.
Вустер — командует, он немного смешной и глупый, а Дживс — подчиняется, обустраивает быт своего господина, и тут же тайно, за спиной руководит Вустером. Это муж и жена, как их описывают комедии и анекдоты. Также и странная любовь и преданность рабов к господам — поведение Дживса, поведение Фирса из «Дяди Вани», называвшего отмену крепостного права «несчастьем», поведение многих современных женщин, ностальгирующих по патриархату — ибо они не знают, как жить свободными, у них нет опыта свободы.
Современная женщина такая не от природы, равно как и мужчина. Их поведение — продукт социальных отношений, именно господства-рабства. Женщина сформирована как раба, мужчина — как господин. Не знаю, возможно так уже делают, но мне кажется, что следует привнести методы и находки постколониальных исследований в исследования гендерные.
Так же как постколониальный субъект формально освобожден от колониального гнета, однако весь он сформирован опытом колониального угнетения, и все равно продолжает управляться, но в более гибких схемах, своими прежними хозяевами, так же и женщина — формально освобожденная, она определена многотысячелетним мужским угнетением и продолжает формироваться, но в более гибких схемах, мужчинами. Или революционная метафора. Ввести в рабочий класс классовое сознание, т. Требуются ренегаты из правящего класса, изменившие классу господ и перешедшие на сторону рабов.
Рабы не имеют опыта свободы — с этим опытом их могут познакомить только господа. Но для этого нужно, чтобы нашлись господа, предавшие интересы своего класса. При этом «интеллигент» — объект презрения «настоящих мужчин», и справедливо, ведь интеллигенты — ренегаты, предатели. Ницше называл христианство рабской моралью.
Как всегда, он был прав, но не докрутил до конца: если рабы одержали верх, то они не рабы уже, но, конечно, и не просто замещают старых господ. Христос на стороне рабов, безусловно — якшается с низами еврейского общества, а большинство первохристиан — рабы, бедняки и женщины. Но Христос дарит рабам благодать освобождения, создает пространство свободы, где нет уже ни рабов, ни господ. Дело вот в чем. Патриархат, как указывает нам феминистская мысль, — система угнетения не только женщин, но и мужчин.
Страдают от патриархата все, типовой пример: армия и война. Жертвами мужской агрессии чаще всего выступают мужчины. Мужской субъект сформирован как тот, кто должен быть агрессивным, чего-то вечно добиваться, и в целом быть всегда немножко моральным уродом — скажем мужчинам запрещено «выражать чувства» и т. Это во-первых безнравственно, а во-вторых — весьма немногим удается достичь идеала традиционного мужского поведения, что вызывает многочисленные фрустрации: скажем, «гопота» — это именно мужчины, не добившиеся «успеха», что заставляет их проявлять себе «настоящими мужиками» примитивными средствами вроде драк с мимоидущими людьми, Аналогично семейное насилие, насилие мужей и отцов, как правило свойственно мужчинам-«неудачникам», также и мальчики-задиры — сыновья из неблагополучных семей и т.
Итак, в свержении патриархата заинтересованы все — и мужчины, и женщины. И думать над тем, как должны быть устроены отношения мужчин и женщин при их равноправии — значит думать над тем, как должно быть устроено постреволюционное общество потомки крепостных и дворян в России, белые и черные в США и т.
Женщинам, как освобожденным рабам, следует произвести экспроприацию господских владений — мужского опыта: завладеть достижениями мужчин: опытом рациональности, опытом свободы, опытом самостояния — всем тем, в чем женщинам было отказано. Мужчинам следует научиться не властвовать, научиться равноправию. Постреволюционное общество уничтожает старый порядок, но не его достижения. Дворянская усадьба — более не место власти и эксплуатации, а музей. Петергоф — не резиденция императоров, а место отдыха тысяч туристов.
Старый опыт — лучшее в нем!
Следует произвести новый опыт — что самое сложное, ибо он именно новый, ни у кого нет опыта общества, где нет рабов и господ. И для господ, и для рабов одинаково сложно перестроиться в граждан. Например, она подстраивает гибель Навуфея, чтобы получить в собственность его виноградник. За поступок ее проклинает израильский пророк Илия и предрекает, что она будет «пожрана собаками».
Конфликт между Иезавелью и Илией разворачивается в полную силу, когда они становятся во главе двух противоборствующих религиозных течений. Иезавель, финикийка по происхождению, была приверженкой общесемитского бога Ваала. Илья же представлял последователей израильского бога Яхве.
В попытке утвердить свою религию, Иезавель начинает истреблять жрецов Яхве, из которых спасается лишь несколько человек. Среди них оказывается и Илия. Представ перед царицей, он вызывает ее сторонников на магическую дуэль: каждая из сторон должна поднести жертву своему божеству, и истинный бог отметит ее чудесным знаком. Как можно догадаться, жертва Ваалу осталась нетронутой, в то время как Яхве «пожрал» свою жертву при помощи сошедшего с неба огня.
Торжествующий Илия заручился поддержкой впечатленных местных жителей и с их помощью убил всех «вааловых юношей». Иезавель обещает отомстить Илие, но не успевает привести угрозы в исполнение. Тем не менее некоторые библейские женщины стали образцами отваги и смелости благодаря тому, что боролись с врагами иудейской веры. Самым ранним примером является пророчица Дебора, которая поднимала евреев на борьбу в защиту племени еще до образования царства Израиль.
Согласно некоторым исследователям, приведенная в Книге Судей песня Деборы является самым древним образцом еврейской литературы и была создана раньше других частей Библии.
Если обратиться к более поздним частям Ветхого Завета, то Эсфирь может служить примером женщины, которая использовала свое подчиненное положение в патриархальном социуме, чтобы активно участвовать в политике.
Согласно одноименной библейской книге, Эсфирь была девушкой из еврейской диаспоры Персии, которая возникла в результате вавилонского пленения. Персидский царь Артаксеркс выбрал ее на смотринах невест, в результате чего она стала царицей. Сюжет книги несколько напоминает патриархальную сказку: девушка из простой и понятной читателю среды благодаря своей красоте добивается самого высокого для женщины статуса и становится супругой властителя огромной империи.
Однако затем Эсфирь узнает, что ее соплеменникам угрожает физическое истребление от рук их политических противников, и история принимает драматический оборот. Главная героиня убеждает мужа принять сторону евреев и защитить их на государственном уровне. Получив карт-бланш, евреи начинают уничтожать своих противников по всей стране. Такой кровавый исход вызывал дискомфорт у средневековых иудейских комментаторов, которые пытались снизить градус жестокости и представить действия героев книги как акт самообороны.
Ее подчиненное по отношению к мужу положение становится источником ее силы. Тем самым автор текста закрепляет патриархальные отношения и показывает, что хорошая жена может добиться многого, если найдет должный подход к мужу. Самым эмансипированным женским персонажем в Ветхом Завете является Юдифь. Этот текст сильно отличается от описанных выше, поскольку был создан уже после завоевания Александром Македонским Ближнего Востока, когда в еврейской среде стали появляться произведения на греческом языке.
Поздняя дата создания книги и ее язык могли стать причиной, по которой она не считается иудеям частью Танаха и входит только в православный и католический канон. В центре сюжета Книги Юдифи находится поход ассирийского полководца Олоферна против иудейского царства.
С большим трудом ему удается захватить Иудею и осадить город Ветилую. Всё его население кается и готовится к мучительной смерти. Но тут в городе объявляется молодая и красивая вдова по имени Юдифь. Она объявляет, что готова пойти и отдать себя Олоферну, дабы умилостивить его. Весь город участвует в украшении Юдифи. Однако, оказавшись в шатре Олоферна, она отсекает ему голову его же мечом и приносит в родной город на блюде. Смелость Юдифи и ее пренебрежение гендерными ролями восхищали многих художников, положивших этот сюжет в основу своих картин.
Но они же вызывали неприятие среди сторонников жестко закрепленных гендерных норм. Например, в XIX немецкий драматург Кристиан Хеббель представил в одноименной пьесе сильно измененную историю Юдифи, так как стремился сделать ее поведение «более подобающим для женщины». Даня Плешак 29 октября Поделиться Репостнуть Твитнуть. Еще одним примером ветхозаветного обычая, который давно вышел из употребления, является левиратный брак.
Так называется правило, по которому овдовевшая женщина обязана выйти за одного из братьев покойного мужа, а в случае смерти нового супруга — за следующего из братьев.
