Пролетая над гнездом кукушки смысл, Значение выражения "пролететь над гнездом кукушки" и его происхождение
Вождь — один из интересных персонажей фильма, именно вождь обладает тайными скрытыми качествами в отличие от остальных обитателей «кукушкиного дома». История поменяла название теперь оно звучит совсем кратко — «Затмение» , но сюжет по-прежнему будоражит умы зрителей. За Рэндла вступается Вождь.
Свобода она единая и неделимая, либо она имеется в жизни человека, либо нет! Герой античной культуры Эзоп понимал, что свобода не отделима от человеческой души, также это понимал и Сократ, оба они выбрали смерть свободного, а не жизнь раба или изгоя; унести с собой, украсть кусочек свободы невозможно, как невозможно увезти частичку Отчизны!
Роджер Эберт справедливо указывает: «Система не способна вылечить пациентов и только усугубляет их состояние», но далее очень странно утверждает: «Выходки же Макмерфи парадоксальным образом благотворно влияют на узников «кукушкиного гнезда»: например, он излечивает Билли от заикания». Макмерфи никого не излечивает, он заменяет один синдром эстетической ущербности другим, его совершенно не интересует необходимость принять чужое мнение, чтобы утвердить отношение достойного равенства.
Он не ищет ключи от «потерянного рая» для всеобщего благоденствия, он предлагает всем отмычку для фантазмов собственных наслаждений. Критик под ником «Doc JTR» раскрывает принципиальную формулу героя Макмерфи: «Бунтарь, восставший против системы, не уходит, а остается и встречает свою судьбу и смерть как нечто неизбежное — то, к чему он шел».
Нет, ни к какой смерти Макмерфи не шел, и совершенно не собирался умирать его образ — форма культурного состояния общества, в котором идея смерти не сочетается с трагическим выбором героя Шекспира — «to be or not to be» — быть или не быть , поскольку для Макмерфи, смерть разлучает с богатством личных чувственных удовольствий, совершенно лишенных понимания духовной красоты; в данном случае происходит героизация персонажа, которая утверждает жанр близкий к трагедии, раскрывающей проблемы социального существования в сфере морального понимания пределов бытия личности и общества.
Следует спросить, — а что должен чувствовать человек-зритель, если культурный образ персонажа трагедии становится тождественен не художественно-изобразительному портрету шекспировского Гамлета, ищущего смысл истины человеческой души, не античному выражению эсхиловского образа Прометея, спасающего человечество от пороков божественного величия… а представителю хиппи, разрешающего для себя проблему бесплатной выпивки или марихуаны в пределах своего простого «чисто человеческого» удовольствия?
Как соизмерить себя, свою душу, свою жизнь в культурном контексте подобной «трагической выразительности»? Исключительно внешним принципом несогласия с существующей системой? Фильм не ставит проблемы человеческой судьбы, утверждающей значение смысла собственного существования. Судьба Макмерфи определена банальностью и вульгарностью его личности, авторское «смакование» которой растаскивает культурные представления о величии человеческого духа. По своей сути, вопрос раскрывается невидимым согласием о деконструкции любых социальных форм в пользу мнимой свободы, - если хочешь быть свободным: разрушай как можно больше, не подчиняйся, требуй исполнения своих желаний, и никому не позволяй тебе перечить — это истинная свобода от рабского удела совершенного подлеца!
Кинокритик Тина Батлер пишет: «Вызывающая сексуальность «альфа-самца» Макмерфи, лидера в группе больных, противопоставлена лишенному эмоций, бесполому существу в белом халате — медсестре».
Отношение к женскому образу в сюжетной линии фильма очень ясно раскрыто — женщина есть объект вожделения, и не более; все остальные смыслы, определенные культурным миром духовного воплощения: любовь, преклонение перед красотой женского сердца, сокровенная тайна возвышенного чувства… — полностью отсутствуют, что приводит к равенству всех содержательных значений фильма в положение «плотского абсолюта», при котором можно и придушить несчастную медсестру, заложницу подобной социальной системы, если что-то выходит «не по желанию героя киноленты».
Вопрос милосердия, который мог бы раскрыться утвердительной линией в одном из пассажей, не интересен автору произведения, данный ракурс потребовал бы более глубокомысленное понимание существующих мотивов жизненного противостояния, особенно в пространстве социальных отношений «духовного излечения». Вождь — один из интересных персонажей фильма, именно вождь обладает тайными скрытыми качествами в отличие от остальных обитателей «кукушкиного дома».
Вождь умеет говорить и умеет видеть, но о данном факте никто не знает, а главное, и не хочет знать. Вождь имеет понимание, что пространство, в котором он находится совершенно бездушно и бессмысленно, в нем отсутствуют то самое «внешнее и внутреннее» какие-либо границы жизненного утверждения.
Спасение от действия «комбината» совершается обезличиванием с полным отсутствием не только чувств, но и речи, позволяющей выносить раскрывать какие-либо суждения, а если нет суждений, то нет и человека, — соответственно, наступает спасение, поскольку спасать, по существу, становится совершенно некого Ноев ковчег для избранных Богом пар, а для отрицаемой сущности совершенно нет пары; Господь творец, не приемлющий небытия.
Подобная хитрость вождя усвоена с детства на примере своего отца, которого погубила зависимость от алкоголя, «коварного» подарка бледнолицых. Молчание вождя не есть факт согласия с окружающей действительностью, молчание есть факт его отсутствия в мире, разрушающемся от глупых страстей.
Другой дороги в бесчувственном выражении мира — нет! Тем не менее, вождь не имеет «нравственного опыта» бледнолицых и понимания коварства их непредметных, а внешне эмоциональных «подарков».
Вождь, присматривая за действиями Макмерфи, полагает условие для новых собственных впечатлений, которые не распознают спрятанное в выразительности образа Макмерфи разрушающее действие социального «алкоголя», нивелирующего сознание до уровня деградации его скончавшегося отца.
Вождь — он потому и вождь, что несет в фильме а самое главное, и ведет за собой зрителей социальное бремя культурной неликвидности, при которой не существует значимых, нравственно выразительных качеств общества, полагающих возрождение «ренессанс» духовного смысла в пространстве выдуманного автором социально-больного мифа нет образов высокой античности, возрождать можно только пустоту отчаяния.
Убийство Макмерфи и последующий побег вождя ставят знак восклицания — вот, смотрите, нашелся один человек, спасший «культурно-духовный» образ друга в обществе и избавившийся от «знойных пут» системы, теперь он свободен! Решив внести разнообразие в унылое «царство», Макмерфи:. Позже Макмерфи узнает, что большинство пациентов находятся в лечебнице добровольно. От санитара Вашингтона ему становится известно, что нахождение в больнице может продлиться на долгий срок, все зависит от воли медиков.
Это наводит героя на мысль сбежать из клиники. В один из дней у Чесвика случается истерика из-за отсутствия сигарет. На Макмерфи, пытающегося достать сигареты для Чарли, набрасываются санитары. За Рэндла вступается Вождь. Но санитарам удается скрутить подопечных, отправив в наказание на «шоковую терапию».
Тут выясняется, что Бромден вовсе не глухонемой и тогда Рэндл предлагает индейцу сбежать вместе с ним. Напоследок Макмерфи организовывает вечеринку для друзей.
Дождавшись ухода Рэтчед, герой подкупает санитара и приводит двух проституток. Рэндл и индеец, планировавшие покинуть больницу после вечеринки, предлагают Боббиту присоединиться к ним. Но юноша признается, что мечтает о сексе с одной из девушек.
Макмерфи устраивает Билли свидание, а сам напивается вместе со всеми и засыпает. Наутро сестра Милред застает Билли в постели с девушкой и грозится обо всем рассказать его матери.
Угрозы медсестры приводят к тому, что юноша перерезает себе горло. На некоторое время Макмерфи исчезает из отделения. Через несколько дней санитары приводят Рэндла в палату.
Вождь, обрадовавшись возвращению друга, сообщает тому, что готов бежать. Но тут индеец замечает шрамы на лбу у Макмерфи и понимает, что к нему применили лоботомию. Свой фильм Милош Форман снял по довольно известному роману с одноименным названием американского писателя Кена Кизи.
Но, если в книге главным действующим лицом является Вождь, то в фильме «Пролетая над гнездом кукушки» акцент делается на бунтовщике Макмерфи, что немного меняет смысловую нагрузку. Кен Кизи отказывался смотреть фильм из-за настолько вольной трактовки романа. Наткнувшись однажды случайно на трансляцию картины, писатель не сразу понял, что смотрит, но разобравшись, сразу переключил канал.
Несмотря на это, картина поражает глубиной и правдой, хоть и жестокой, но правдоподобно передающей атмосферу современного общества на примере отдельно взятого медицинского учреждения, являющегося аллегорией на него. А когда узнаешь о том, что сумасшедший дом в Америке принято было называть кукушкиным гнездом, пролетевшие над которым обретали свободу, то становится понятен и смысл названия. Именно это пытался сделать главный герой, стремясь увлечь на свободу соратников.
Насильник, пьяница и рецидивист становится героем, борющимся против режима. Клиника, символизирующая систему, превращает своих пациентов в послушных рабов. Причем эти рабы, имеющие возможность в любой момент обрести свободу, добровольно заковывают себя в цепи, не желая ничего менять. Ведь жить по готовому расписанию гораздо комфортнее.
Но бороться одному с режимом невозможно. Только когда люди объединяются, система начинает сбоить, обнаружив свою слабость.
