Медный всадник смысл, Вы точно человек?
Роза мира. Перед нами «маленький человек», который сетует на своё положение. Тема — Правление Петра Первого, отношение общества к его реформам — главная тема «Медного всадника» Композиция — Произведение состоит из большого вступления, его можно рассматривать как отдельное стихотворение, и двух частей, в которых идёт речь о главном герое, разрушительном наводнении года и о встрече героя с Медным всадником. Несомненно, Александр Сергеевич Пушкин, гений которого известен и за рубежом, умело воплотил в жизнь образ легендарного Петра Первого, отобразил тогдашнее настроение людей: Вступление Ищете краткий пересказ? Мы знаем, что «Домик в Коломне» был полемически направлен против «тупой черни», требовавшей от поэта «пользы» и «высоких предметов», и должен был служить как бы ответом на нападки журналистов булгаринского лагеря, особенно усилившиеся после возвращения Пушкина из Арзрума, когда вместо воспевания подвигов Паскевича «появился опять Онегин, бледный, слабый…» рецензия Булгарина на VII главу «Евгения Онегина».
Лекторы Журнал.
Журнал «Правого Полушария Интроверта». Поэма А. Пушкина «Медный всадник»: как в ней разобраться. Эта традиция затем продолжилась в произведениях Н. Гоголя, Ф. Достоевского, поэтов и прозаиков Серебряного века, например А.
Блока, А. Белого, О. Мандельштама, А. Ахматовой, а также в произведениях конца XX века, например в романе А. Битова «Пушкинский дом». В этой статье последовательно проанализируем начало «петербургского текста» — поэму «Медный всадник». Время чтения: 2 минуты. В поэме «Медный всадник» центром является конфликт между «бедным» Евгением, маленьким человеком, и Медным всадником, символом государства. Написана она в году, однако при жизни Пушкин смог опубликовать только отрывок из вступления, не допустил её к печати личный цензор поэта, император Всероссийский Николай I.
Лишь в году поэма была опубликована без купюр. Начало имеет одический, возвышенный характер: На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный чёлн По ней стремился одиноко. Однако к концу начинает преобладать личная интонация: Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой её гранит…. Филолог Б. Гаспаров в книге «Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка» сравнивал создание Петербурга с сотворением «божественного космоса» в начале Ветхого Завета в Книге Бытия, а самого реформатора Петра I с апостолом Петром.
Имя Пётр означает «камень». Гранит символизирует мощь и стойкость — качества, которыми обладал император и которыми обладает государство. В первой части мы знакомимся с Евгением. Перед нами «маленький человек», который сетует на своё положение. Его мечты просты: он хочет женитьбе на Параше, живущей в домике недалеко от реки, продвинуться по службе и обрести покой. Но этим мечтам сбыться не суждено — случилось наводнение.
Город погружается в хаос. Природа беспощадно уничтожила всё, что встало на её пути, и то, что было так дорого Евгению. Повиснув на каменном льве, герой видит как вода приближается к ветхому дому возлюбленной. Евгений замирает, а рядом с ним возвышается над затопленным городом «кумир на бронзовом коне». Но вода отступает и первое, что делает Евгений, — отправляется с перевозчиком узнать, что случилось с домом Параши. Герой пытается найти её дом, но тщетно: на том месте, где он должен стоять, была лишь пустота.
Тем временем город оправляется после наводнения. Жизнь возвращается в привычное русло и создаётся впечатление, будто ничего не произошло: чиновники снова идут на службу, а торговцы вновь открывают лавки. Лишь Евгений так и не смог оправиться от удара: «безумец бедный» оставляет свой дом, перестаёт ходить на службу, спит на пристани, питается тем, что подадут, а дети ему в спину бросают камни.
Однажды, проходя мимо памятника императору, «прояснились в нём страшно мысли»: он вспомнил о потопе, о погубленной жизни и о счастье, которое так и не случилось. Макогоненко «Вопросы литературы», N 8 традиционная интерпретация «Медного всадника» была подвергнута резкой критике, как не соответствующая современному уровню пушкиноведения.
В обеих статьях отмечается, что суждения Белинского, лежащие в основе этих воззрений, относятся, в сущности, к другому произведению, настолько доступный ему текст отличался от подлинника. В своей позитивной части эти статьи, к сожалению, менее убедительны. Оба автора говорят о том, что Пушкин оправдывает «бунт» Евгения, угроза которого, однако, еще не есть бунт. О Езерском, представляющем собой первоначальный вариант того же Евгения, Пушкин прямо говорит, что он «довольно смирный».
Но тема бунта, которая, по мнению Г. Макогоненко, в х годах становится центральной у Пушкина, в «Медном всаднике» действительно есть. Мятежная стихия была обычным и достаточно прозрачным символом человеческих мятежей. Именно в этом смысле говорится о петербургском наводнении в «Олешкевиче» Мицкевича, и Пушкин, ссылаясь на «одно из лучших стихотворений» польского поэта, прямо указывает, что в его поэме наводнение не следует понимать буквально.
Неоднократно отмечалось, что восстание Пугачева, историю которого Пушкин писал одновременно с «Медным всадником», отразилось на картине наводнения, но эта картина полностью соответствует известным словам из «Капитанской дочки»: «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!
Евгений — не участник возмущения, а одна из невинных жертв, о которых в «Олешкевиче» говорится, что они первые пострадают за грехи царя.
Он сознает, что не слепая стихия, а «горделивый истукан» является главной причиной его несчастия. Мезенцев говорит о развитии образа Евгения, подымающегося до протеста против существующего строя.
Но у Пушкина развитие на этом не заканчивается, и в дальнейшем Евгений смиренно снимает картуз, проходя перед памятником. Не разбирая подробно статьи П. Мезенцева, отметим, что в одном очень существенном пункте он остался во власти традиционных взглядов.
Он пишет: «Полемическая направленность поэмы против трактовки Петра Адамом Мицкевичем давно и бесспорно доказана» стр. При этом он ссылается на работы, в которых речь идет не столько о трактовке Петра, сколько о том, что вся картина Петербурга во вступлении к «Медному всаднику» — прямой ответ на стихотворный цикл Мицкевича не только на два стихотворения, указанные Пушкиным в примечаниях , вошедший в «Дзяды» под названием «Отрывок части III» 1.
Этот цикл, проникнутый пафосом национально-освободительной борьбы, представляет собой острый памфлет против русского самодержавия, воплощенного в Петербурге и памятнике Петру. Гимн «Петра творенью», служащий ответом Мицкевичу, означал бы утверждение незыблемости основанного Петром государственного строя и осуждение «безумных» попыток протеста. Спор с Мицкевичем не мог быть ограничен исторической оценкой Петра или отвлеченным вопросом о личности и государстве, а должен был иметь актуальное политическое содержание.
Вместе с частными «эгоистическими» интересами у «подножия кумира» терпит крушение борьба Польши за независимость. Но эта борьба, идеологом которой был Мицкевич, была направлена против царизма, а не против русского народа, и посвящение «Отрывка»»Русским друзьям» подчеркивает близость польского поэта к декабристам. Тем самым ответ Пушкина должен относиться и к этим русским друзьям, боровшимся с тем же режимом, что и польские повстанцы, и также не понимавшим его «прогрессивности на данном этапе», И действительно, в «Медном всаднике» можно уловить ряд намеков на восстание 14 декабря с которым угроза Евгения совпадает по месту и почти совпадает по времени и увидеть при всем внешнем несходстве в пушкинском «бедном безумце» тех, кого Тютчев назвал «жертвами мысли безрассудной» 2.
Традиционная трактовка «Медного всадника» делает его одним из последних оплотов, в общем, уже разрушенной легенды, будто Пушкин, в молодости отдавший дань вольнолюбивым мечтаниям и сочувствию революции, впоследствии признал разумность существующего государственного строя и примирился с ним.
В свое время поэт посвятил немало проникновенных строк «свободной стихии». В замечательном отрывке года «Кто, волны, вас остановил, кто оковал [ваш] бег могучий?..
Отсюда уже как будто бы один шаг до того, чтобы прочесть мораль декабристам и их единомышленникам, изобразив восстание в виде бессильной угрозы ничтожного безумца.
Остается удивляться тому, что столь «благонамеренное» произведение по цензурным причинам так и не увидело света при жизни автора и было издано после его смерти в изуродованном виде.
Заслуживает внимания еще одно обстоятельство. Когда Пушкин познакомился с третьей частью «Дзядов», у него давно уже было начато большое произведение в онегинских строфах так называемый «Езерский».
Прочитав «Отрывок», Пушкин при первой возможности совершенно переделал имевшееся начало и в три недели написал «Медного всадника». От «Езерского» эту поэму отличает не только вступление с апологией Петербурга, но и крайний лаконизм. Вместо «свободного романа» перед нами краткая «повесть», построенная на намеках и недомолвках.
Таким образом, именно на этой стадии замысел Пушкина принял ту «загадочную» форму, в которой полемика с Мицкевичем совершенно не нуждалась. Раскрытию этого смысла посвящена работа, сокращенный вариант которой здесь предлагается. Рамки журнальной статьи обусловили конспективность изложения и возможность остановиться лишь на некоторых наиболее существенных вопросах.
Начав свою поэму «во здравие», Пушкин кончил ее «за упокой».
Гимн Петру и созданному им городу оказался лишь вступлением к «печальному рассказу» об «ужасной поре» и бедном чиновнике, которого сам автор представляет как героя своего произведения «Мы будем нашего героя звать этим именем», «Наш герой живет в Коломне; где-то служит…». В соответствии с таким героем «Медный всадник» назван «петербургской повестью». Это жанровое определение имеет большее значение, чем может показаться на первый взгляд.
Оно подчеркивает, что перед нами не «Петриада», не поэма о «сильных, гордых сих мужах», как «Полтава», а короткая «повесть», где, как в лирических поэмах Байрона, но существу только одно действующее лицо, никак не претендующее на роль эпического героя. Подзаголовок «Медного всадника», соотнося его с «байроническими» поэмами обычным названием которых было «повесть в стихах» , указывает в то же время и на решительный контраст; это петербургская повесть, где картина Петербурга заменяет характерную для байронических поэм «лирическую увертюру» с описанием южной природы или экзотического быта и где в качестве героя выведен чиновник — совершенно неприемлемый герой для «повести типа «Кавказского пленника» или «Цыган».
В связи с этим своеобразно преломляется и мятежность байронических героев, превращающаяся в бессильную угрозу Евгения. В «петербургской повести» романтическому прошлому противостоит суровая правда настоящего. Противоречивое жанровое определение хорошо выражает сущность героя, бедного потомка знатных предков, который по происхождению мог бы быть героем байронической поэмы, но по своему общественному положению уже предвосхищает героев петербургских повестей Гоголя и Достоевского.
К чертам, унаследованным «Медным всадником» от байронической «повести», принадлежит и его недосказанность или «загадочность». Мы здесь можем остановиться лишь на наиболее существенных из содержащихся в нем намеков частично заменивших пространные отступления «Езерского» , Значительную роль играют многочисленные отголоски доходящие до прямых цитат , связывающие последнюю поэму Пушкина с его прежними произведениями. Сюда относятся прежде всего собственные имена.
Выбор вмени героя сам автор мотивирует «дружбой пера». В следующем абзаце мы встречаем имя героини «Домика в Коломне».
