Смысл вишневого сада
Архивировано 21 июля года. Волосы становятся дыбом, мороз по коже!.. У Лопахина его мечты простираются от проекта по переустройству сада "Если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки
Но «Вишнёвый сад» дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растёт и цветёт для прихоти, для глаз избалованных эстетов.
Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого. Майское утро, цветут вишни. С ней вернулась и гостившая у нее в Париже дочь Аня. Имение Раневской площадью га заложено в банке, ссуду Раневская потратила, проценты по закладной давно не платит, поэтому банк выставил всю ее недвижимость, включая и очень большой вишневый сад, на аукцион, который назначен на 22 августа.
Внук бывшего крепостного Гаевых, ныне богатый купец Лопахин, боготворящий Раневскую за то, что 20 лет назад она пожалела его после побоев его отца, предложил для решения ее финансовых проблем разбить вишневый сад и землю по реке на участки размером в 1 га, чтобы отдавать их в аренду дачникам за 25 рублей в год это примерно 70 тыс. Любовь Андреевна и Гаев против его проекта: Раневская не может представить, как можно вырубить вишнёвый сад, где жили её предки, выросла она сама, где умер её муж и утонул её сын Гриша.
Гаев рассчитывает одолжить денег на уплату процентов банку у знакомых в городе и получить деньги от богатой ярославской бабушки, полагая, что сестра, со своей стороны, займёт денег у Лопахина. Июньский вечер. Действие происходит на природе, в красивом уголке имения.
Лопахин продолжает настаивать на своём плане как на единственно верном, Гаев и Раневская его не слушают. Звучит монолог Раневской, которая считает, что угроза имению возникла из-за её грехов. Появляются Петя Трофимов с Аней и Варей. Петя рассуждает о жизни в России, резко критикует поведение интеллигенции и призывает не рассуждать, а работать и помогать тем, кто ищет истину.
Лопахин говорит, что все проблемы России из-за того, что очень мало порядочных людей. Оставшись наедине с Аней, Трофимов убеждает ее, что вишневый сад, который она так любит, на самом деле символ насилия дворян-крепостников над бесправными крестьянами. Он призывает её «бросить ключи от хозяйства в колодец» и быть «свободной как ветер».
Аня говорит, что больше не любит вишневый сад и клянется уйти из родного дома. Гаев и Лопахин уехали на торги в город, а Раневская устроила в имении бал. Гувернантка Шарлотта Ивановна развлекает гостей фокусами с картами и чревовещанием. Любовь Андреевна ждёт вестей из города. Наконец, Гаев и Лопахин приезжают, и Лопахин объявляет, что он купил имение, заплатив сверх долга банку 90 тыс.
Раневская поражена горем. Лопахин торжествует. В своём финальном монологе он радуется, что купил имение, где его дед и отец были рабами и одновременно сочувствует Раневской и говорит: «… Скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь».
В финале действия Аня утешает Раневскую и говорит, что они посадят новый сад, лучше прежнего. Солнечный день. Все разъезжаются. Раневская возвращается в Париж к любовнику, где будет жить на приблизительно 40 млн рублей в ценах года , которые прислала Ане ярославская бабушка куда пошли полученные от аукциона 90 тыс. Гаев уезжает в город, где станет членом правления банка с генеральской зарплатой 16 млн рублей в год в ценах года.
Аня планирует подготовиться к экзамену в гимназии, устроиться на работу и помогать матери. Варя нанялась в экономки к неким Рагулиным в 70 километрах от имения.
Трофимов уезжает в Москву в университет. В доме остаётся запертым больной Фирс, которого по халатности лакея Яши не отправили в больницу. В имении остаются также конторщик Епиходов по прозвищу «двадцать два несчастья», которого Лопахин нанял управляющим, и возлюбленная Епиходова горничная Дуняша. Пьеса заканчивается стуком топоров, рубящих вишнёвые деревья, и звуком порванной струны. Бунин в своих воспоминаниях об А. Остальное, повторяю, просто несносно. Чехов не знал усадеб, не было таких садов» [5] [6].
В статье «Вишнёвый cash», опубликованной в году в еженедельном экономическом журнале « Коммерсантъ-Деньги », Елена Чиркова подвергла пьесу экономическому анализу, поставив целью выяснить, почему и насколько Любовь Раневская продешевила, продавая поместье [7]. По мнению автора статьи, Раневская понимала, на что шла, но «трубный зов» оказался сильнее экономического интереса.
Чиркова приходит к выводу, что «Лопахин рубил столь поспешно, чтобы звук топора услышала отъезжающая Раневская» [7]. Пьеса — характерное для Чехова сочетание комического и трагического [8]. Вокруг диалогов в пьесе более лет идут споры: подавляющее большинство утверждает, что чаще всего реплики персонажей не являются последовательными ответами на заданные до этого вопросы, а воспроизводят беспорядочный разговор.
По этой версии, так Чехов стремился не только приблизить диалоги героев к разговорному стилю речи, но и подчеркнуть, что герои не слушают и не слышат друг друга, это «разговор глухих». Такой подход привёл к утверждениям, что Чехов явился родоначальником литературы абсурда. Оппоненты этой версии утверждают, что диалоги у Чехова написаны как в обычной драме, а театру нужно только точно выстроить действие и найти верные подтексты [8].
Существует великое множество толкований пьесы. Согласно одному из них, главным героем произведения является не персонаж, а образ вишнёвого сада [9] — символ дворянской России. По этой версии, гибель вишневого сада символизирует гибель старой России [10]. Театральный критик Александр Кугель , смотревший «Вишневый сад» в день премьеры в МХТ 17 января года и несколько раз после этого, написал: «Вся пьеса проникнута ироническо-грустной улыбкой над самим собой.
Она ничего не ждет от жизни. Всему приходит конец. Тень, бросаемая концом, огромна и непроницаема. Но люди все-таки живут и стараются что-то сделать. И потому отношение к ним зависит от того, насколько они чувствуют свой тлен и ничтожество.
Грубые люди бодрее других и больше поглощены реальной жизнью. Люди с нежной душой унылее и стараются избегать прикосновений действительности. Серьезно на них смотреть нельзя, а следует смотреть покровительственно…. Советский режиссер Анатолий Эфрос толковал пьесу иначе : «Жизнь как вихрь, а люди не успевают за этим вихрем.
Мы слабее этого вихря, которому название время».
Главным был поиск правды этой пьесы». Советский и российский режиссер Адольф Шапиро видит пьесу по-своему : "Последняя пьеса Чехова сконцентрировала в себе взгляд уходящего человека, бесконечно любящего этот мир, взгляд сверху.
Автор не рядом с персонажем, он — над ним. Он видит и смешное, и грустное, и печальное, и нелепое, и дурацкое. Чехов весь на пограничье чувств, на стыке комедии и трагедии, векового и будничного, каждодневного и вечного. По мнению российского режиссера Владимира Мирзоева , «Вишневый сад» — это пьеса обвала, трагикомического финала, когда прошлая эпоха и сросшиеся с ней люди вынуждены сойти со сцены, «торопливо сбежать на цыпочках».
В советском литературоведении оценка драматругии Чехова основывалась на концепции, согласно которой в пьесах Чехова «нет виноватых, стало быть и нет прямых противников. Нет прямых противников, нет и не может быть борьбы». Автор этой концепции — советский литературовед А.
Скафтымов, опубликовавший свои работы о Чехове главным образом к — годам. Скафтымов писал, что поскольку в пьесе «Иванов» нет конкретных носителей зла, явных виновников бед и несчастий, сваливающихся на героя, его губит «общее сложение условий, притупивших его волю, поселивших в его душе безверие и чувство беспросветности».
То есть Иванов — «жертва действительности». Вывод Скафтымова: движение в пьесах Чехова выражается не в активных действиях героев, поскольку они бесполезны, и не на событиях, что Чехов изображает «хроническую неустроенность», «будничное страдание своих героев». Один из последователей Скафтымова сформулировал этот подход так: у Чехова «драма постепенно проступает сквозь обыденное, вялое течение жизни, сквозь привычный ход разладившегося существования».
Этот подход раскритиковал другой советский литературовед Б. В своей работе «Чеховские катастрофы» он пишет:.
Действительно ли в пьесах Чехова ничего не случается? Действительно ли они обращены к «наиболее постоянному» в жизни, к ее бытовому течению? Разве ничего не случается в «Иванове» или «Чайке»?
Разве в «Дяде Ване» или «Вишневом саде» нам показывают обыденное, «вялое» существование? Разве действие в этих пьесах «ориентируется» на то, что в жизни бывает наиболее постоянного?
Разве Треплев ежедневно показывает Аркадиной новую пьесу? А профессор Серебряков постоянно твердит о своем желании продать имение? Разве он не вторгается в жизнь Ивана Войницкого катастрофически? А Раневская? Она ведь появляется из Парижа после многолетнего отсутствия, а «постоянной жизни» ее имения до момента наступающей там катастрофы Чехов нам ведь впрямую не показывает, о ней мы можем лишь догадываться.
Уверждение, что драматизм пьес Чехова определяют «не события, не исключительно сложившиеся обстоятельства» не соответствует истине. Взять, например, «Вишневый сад». Возвращение в дом хозяйки после многолетнего отсутствия; в прошлом — измена и смерть её спившегося и разорившегося мужа и гибель семилетнего сына, побег за границу, разорение; известие о том, что любимый сад, дом и все огромное родовое имение скоро может быть продано за долги; неустроенные судьбы двух любимых дочерей; покупка имения сыном их крепостного; вырубка сада; сломанный уклад жизни — это ли «не события, не исключительно сложившиеся обстоятельства»?
Разве в «Вишневом саде» и других пьесах Чехов не следует неукоснительно аристотелевским законам драмы, показывая героев в пограничной, катастрофической ситуации, но никак не в «обычном, повседневном бытовом состоянии»?
Таким образом, основная посылка теории о бездейственности пьес Чехова — отсутствие в них острых драматических обстоятельств и событий — неверна. В советской школе литература была идеологическим предметом, поэтому все произведения, которые не были запрещены в СССР, были истолкованы в соответствии с коммунистической идеологией.
Другие толкования не допускались. Типичный пример такого толкования «Вишневого сада»- в учебнике литературы, выпущенном издательством «Просвещение» в году под редакцией А. Зерчанинова и Д. В пьесе поставлены три темы. Основная из них — гибель дворянского гнезда в результате распада экономики и психики дворянства.
По воспоминаниям К. Станиславского, Чехов однажды сообщил ему, что нашел чудесное название для пьесы — «Вишнёвый сад»: «Из этого я понимал только, что речь шла о чем-то прекрасном, нежно любимом: прелесть названия передавалась не в словах, а в самой интонации голоса Антона Павловича». На этот раз я понял тонкость: Вишневый сад — это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Такой сад растет и цветет для прихоти, для глаз избалованных эстетов.
Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого». Вместе с тем, сад в творчестве Чехова значим не только как символ, но и как самостоятельный природный, чрезвычайно поэтический, образ.
Сухих справедливо утверждает: природа у Чехова не только «пейзаж», или психологическая параллель к переживаниям персонажей, а также первоначальная гармония «неиспорченного» человека Ж.
Руссо «назад к натуре». С этим утверждением согласуются и слова самого драматурга из его писем: «Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай». Именно сад является онтологической основой сюжета пьесы Чехова: «история сада как живого существа представляет собой первое звено Сад обречен не потому, что сильны его враги — купцы, промышленники, дачники, а потому, что ему и в самом деле пришло время умирать».
В пьесе преобладают мотивы «слома», разрыва, разъединения.
Так, заявленным и на сюжетном уровне «невостребованным» остается сломанный Епиходовым бильярдный кий в третьем действии, о чем со смехом рассказывает Яша. Этот мотив продолжается в финальной ремарке пьесы: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». Уточнение «точно с неба» указывает на находимость главного конфликта пьесы вне сценических рамок, на некую силу извне, перед которой бессильными и безвольными оказываются персонажи пьесы.
Звук лопнувшей струны и топора остается тем звуковым впечатлением, о необходимости которого в любом произведении говорил Чехов он, напомню, считал: литературное произведение «должно давать не только мысль, но и звук, известное звуковое впечатление».
Не случайно в финале пьесы звук лопнувшей струны сливается с ударами топора».
