Похоронные команды на войне
Напомним, ранее специалисты Министерства культуры, спорта и молодежи ЛНР разработали интерактивную презентацию-каталог туристских объектов "Боевая слава Луганщины", посвященную й годовщине освобождения Луганщины от немецко-фашистских захватчиков. Оказывается, Сталин разговаривал с членом военного совета фронта Хрущевым, и тот высказал мнение, что танковая армия Рыбалко слишком оторвалась от Львова. Кровью и мужеством он заслужил право говорить. Послевоенный Казахстан е г.
В основу замысла этих учений были положены реальные планы сторон по применению вооружённых сил, что позволяло в самом приближённом виде представить себе обстановку во время ядерной войны.
Отработка этих планов выявила картину, которая потрясла всех присутствовавших — высшее военно-политическое руководство государств смогло убедиться в катастрофических последствиях первых ядерных ударов. Видимо, поэтому такие стратегические учения повторно не проводились, хотя изначально замышлялись как регулярные. Например, в Польше учения серии «Родина» должны были проводиться один раз в пять лет в привязке к пятилетнему плану развития вооружённых сил и пятилетнему же протоколу о выделении войск и сил Войска Польского в состав Объединённых вооружённых сил Варшавского договора.
Повторение таких учений означало проверку результатов мероприятий, принятых по опыту их проведения, а этот опыт оказался настолько потрясающим, что мероприятия по подготовке стран к ядерной войне оказались экономически невозможными и вообще бессмысленными. Руководство союзных стран сознательно ограничивало расходы на такие цели, превращая гражданскую оборону в имитацию. Приведём несколько примеров. Генерал брони Е. Скальский вспоминал, что не добился от Ярузельского внятного ответа о сроках проведения нового учения «Родина» и своей властью провёл КШУ меньшего масштаба «Мазуры».
Его инициативы в правительстве вежливо выслушали, но отмахнулись: «Когда я добрался до начальства, мне говорили: ещё нет, потому что тут политическое дело, тут есть экономическое дело, тут есть ещё… — нет-нет, ты всё правильно делаешь и продолжай, но нам не морочь голову. Это я без цензуры говорю». В Советском Союзе ситуация была почти идентичной.
Подчинение начальника ГО министру обороны и его роль первого заместителя министра принижали его положение в государственных органах власти. Основная часть расходов на мероприятия ГО шла не по линии Министерства обороны, а за счёт республиканских и местных бюджетов.
В частности, союзные республики и гражданские ведомства были обязаны создавать и поддерживать фонд защитных сооружений, в том числе защищённые пункты управления. Зачастую к этой обязанности относились формально. Например, даже строительство пункта управления для партийных и республиканских органов Азербайджанской ССР превратилось в долгострой, и власти не желали тратить на него ресурсы.
Малашенко в годах дважды инспектировал этот долгострой и обращался в республиканский ЦК партии по этому поводу — несмотря на все заверения, никто так и не продолжил строительство. Гражданские власти имели массу своих проблем, поэтому кивали на военных, а в военном ведомстве задачи ГО воспринимались как отвлекающие внимание от главных целей.
Как вспоминал Малашенко, «п одчас труднее было согласовать предложения и проекты документов с Генштабом, чем с непримиримым Госпланом ». Такими словами во время переговоров с В. Путиным в декабре года президент США Д. Байден охарактеризовал ядерную войну. Похоже, руководство стран Варшавского договора убедилось в этом ещё в х годах. Именно этим объясняется их невысокий интерес к мероприятиям гражданской обороны, хотя на словах всячески подчёркивалось её высокое значение.
Фактически ГО существовала больше в теории в схемах, расчётах, документах, циркулярах , чем на практике. Любой из тех, кто застал советское время, может вспомнить, как мероприятия ГО подменялись их имитацией. Часто учения превращались в заслушивание докладов различных начальников, а практические вопросы организации и ведения ГО отрабатывались далеко не всегда. План основных мероприятий ГО был рассчитан в основном на угрожаемый период. Рекомендовалось дополнить его мероприятиями, проводимыми непосредственно в военное время.
В качестве одной из главных задач формирований ГО в военное время Министерство обороны и Генштаб тут же поставили оказание помощи войскам в передвижении из внутренних районов страны в районы боевых действий, когда ядерные удары противника нанесут ущерб транспортным коммуникациям. В оперативные задачи сил гражданской обороны также входило оказание помощи в устройстве оборонительных сооружений, укрытий, маскировки, ремонте и восстановлении аэродромов и пунктов базирования флота и т.
Задачи ГО по защите населения явно отодвигались на второй план. В соответствии с принятыми «Основными принципами защиты населения», в ряде средних и малых городов строительство убежищ вовсе не предусматривалось. Городов, в которых для населения должны были строиться убежища, было намного меньше, чем возможных ядерных ударов противника. Даже при этих вводных в СССР в е годы фонд защитных сооружений убежищ и укрытий для населения рос очень медленно.
Во второй половине х годов ввод убежищ и укрытий увеличился в полтора раза, но одновременно велось корректирование планов такого строительства в сторону их уменьшения. Фактически фонд защитных сооружений пополнялся не столько за счёт строительства специализированных сооружений, способных выдержать ядерный удар, сколько за счёт приспособления под укрытия заглублённых помещений. Из имевшихся защитных сооружений не все были исправными и с полными запасами, зато все были секретными, и о них не знало собственное население.
Как правило, они предназначались для укрытия максимальной по численности рабочей смены предприятия, которое содержало данное сооружение. Например, на московском производственном объединении «Завод имени Лихачёва» имелись убежища на человек с подземным пунктом управления предприятием и узлом связи. Остальные рабочие и служащие а в лучшие годы этого автомобильного завода здесь трудилось до 70 человек вместе с членами своих семей должны были эвакуироваться в Рязанскую область. Эвакуационные органы существовали постоянно, и эвакуация миллионов людей в сельскую местность определялась в качестве основного способа защиты населения городов.
При этом её предусматривалось провести в заведомо невыполнимый срок — за одни сутки. Границы районов размещения эвакуируемых проходили в км от города в зависимости от его категории. Всего категорий имелось четыре особая, первая, вторая и третья в зависимости от вероятности нанесения по ним ядерных ударов. По тому же принципу в Войсках ПВО страны определялись категории объектов прикрытия. Население должно было рассредоточиться в границах той административной области края , в которой расположены их города.
Если это было невозможно, то расселение в так называемых «загородных зонах» соседних областей производилось по согласованию с соответствующими органами советской власти и вышестоящими начальниками ГО. На практике это было реализовано один раз — в первые дни катастрофы на Чернобыльской АЭС, когда население Припяти и прилегающих сёл эвакуировали и временно расселили в частном секторе нескольких соседних сельских районов в соответствии с планами эвакуации военного времени. Вышеупомянутые стратегические учения показали призрачность всех этих планов.
По опыту «Решающего удара» территория всей европейской части Советского Союза оказывалась в зоне сплошного радиоактивного заражения с уровнем радиации от рентген в час и выше.
Отметим, что зоны умеренного заражения характеризовались дозами радиации на местности до рентген в час об остальных зонах с радиацией от до более чем 10 рентген можно уже не говорить. В их пределах население и открыто расположенный личный состав могли получить дозы, приводящие к выходу из строя уже через сутки.
Согласно наставлениям, при внешнем облучении тела человека гамма-лучами в дозе свыше рентген за время, исчисляемое несколькими часами, у него развивается лучевая болезнь, не отличающаяся от той, которая возникает в результате воздействия проникающей радиации в дозе свыше рентген в момент ядерного взрыва. При этом тяжёлая 3-я степень лучевой болезни развивается при облучении дозой рентген. Первичная реакция у таких поражённых может проявиться через минут — безусловно, они выбывают из строя и нуждаются в немедленной госпитализации тогда есть шанс избежать смертельного исхода.
При дозе радиации рентген развивается лучевая болезнь 2-й степени средней тяжести — пораженные требовали госпитализации, хотя при необходимости их могли оставлять в строю на несколько дней. Размещение населения в укрытиях позволило бы снизить заражение и не получить доз радиации, приводящих к потере трудоспособности. Но укрытий не было, поэтому всесоюзный штаб ГО рекомендовал сооружать простейшие укрытия из соломы! Похожей была ситуация у союзников. Выводы из учений стран-союзниц были столь же неутешительными, как и из советского «Решающего удара».
В начале х годов в Венгрии по советской инициативе было проведено несколько совместных командно-штабных учений и игр с массированным «применением» ядерного оружия. В их ходе участники пытались смоделировать последствия начала большой войны в полосе Юго-Западного фронта.
Последствия оказались колоссальными. Так, на учении года в течение суток противник нанёс по Венгрии 62 ядерных удара общей мощностью более 11 Мт.
Они пришлись в основном по местам сосредоточения войск, а также по городам Будапешт, Дьёр, Печ, Секешфехервар, Мишкольц, Сегед и Дунауйварош с общим населением 2,1 млн человек. Радиационный след захватил дополнительно 32 кв. Обнаружившие эти документы начальник Военно-исторического музея в Будапеште полковник В.
Ковач и историк М. Хорват отмечают, что при обсуждении результатов учений венгерское руководство размышляло о том, что можно сделать в ситуации, когда две трети территории страны станут непригодными для жизни, а половина населения погибла или умирает от последствий первого ядерного удара.
Склонялись к выводу, что уцелевшей половине населения придётся покинуть Венгрию и перебраться на украинские территории СССР. Советские представители на учениях положительно реагировали на возможную венгерскую эвакуацию. Проблема состояла в том, что ситуация на советских территориях была ещё хуже, чем в Венгрии.
Мощь вражеских ядерных ударов, ожидавшихся там, превосходила мощь ударов по Венгрии, и на протяжении Холодной войны только увеличивалась.
Шурупов в году, — мы считаем, что противник в первом массированном ударе может применить до двухсот ядерных боеприпасов общей мощностью около 50 Мт ». Граничившему с Венгрией Прикарпатскому военному округу должно было достаться ещё больше, чем фланговому Одесскому.
Венгерская эвакуация из огня да в полымя теряла всяческий смысл. Подходил к концу третий год войны. Как складывается обстановка на фронте? Где будет нанесен удар?
Гитлеровские войска группы армий «Центр» угрожали 1-му Белорусскому фронту Рокоссовского, образуя так называемый «белорусский балкон». В свою очередь 1-й Украинский фронт Конева навис над войсками гитлеровской группы армий «Северная Украина». Казалось бы, логично, используя столь выгодную конфигурацию, именно на Украине нанести первый удар. И гитлеровское командование решило, что здесь в ближайшее время начнется наступление Красной Армии: тем более, разведка вермахта установила, что на этом направлении расположены три советские танковые армии.
Но Генеральный штаб Красной Армии после консультации с командующими фронтами внес предложение нанести первый удар не здесь, а против группы армий «Центр», где его не ждут.
А уже потом нанести удар по группе армий «Северная Украина». Этот план, названный Ставкой «Багратион», был утвержден, и во второй половине июня началось наступление белорусских фронтов, которое завершилось полным успехом.
Маршал Конев решил нанести два равных по силе удара на отдаленных друг от друга направлениях. Один — от Тернололя на Львов. И другой от Луцка в сторону Равы-Русской и далее на Вислу.
Командующие фронтом полагал, что два удара, конечно, усложняют управление войсками, но в то же время дезорганизуют руководство войск противника.
Кроме того, при одном ударе враг, используя характер пересеченной местности и наличие хороших дорог, сможет успешно маневрировать резервами. Но когда Конева вызвали в Москву и он начал излагать на заседании Ставки замысел операции, Сталин вдруг оборвал его и в резкой форме высказал свое несогласие. Он заявил, что следует нанести один мощный удар на львовском направлении, взять Львов, а потом развивать дальнейшее наступление.
Конев горячо отстаивал свое решение: участок 1-го Украинского фронта имеет протяженность свыше трехсот километров, противник сможет маневрировать и сумеет сосредоточить на львовском направлении свои главные силы, авиацию, и нам придется в буквальном смысле слова прогрызать мощные оборонительные рубежи, расположенные к тому же на высотах.
Наступление лишится главного козыря — стремительности.
В тоже время два удара парализуют маневр противника и развяжут нам руки. Хорошо, проводите свой план и выполняйте его на вашу ответственность Совещание закончилось. Конечно, заключительная реплика Верховного была не очень приятной, но Конев был уверен в своей правоте и считал, что эту операцию можно успешно провести именно так, как она разработана им и его штабом. На Рава-Русском направлении уже на второй день наступления удалось прорвать вражескую оборону на глубину двадцать километров.
Танковая армия Катукова и конно-механизированная группа вошли в прорыв и уже через сутки, форсировав Западный Буг, оказались на территории Польши.
На львовском направлении наступление развивалось сложнее. Артподготовка продолжалась полтора часа, но не смогла полностью подавить огневые позиции противника. Пехота залегла. Видимо, сказались недостатки разведки, которой не удалось засечь все огневые точки. Более того, командование противника выдвинула из резерва две танковые дивизии, и они нанесли сильный контрудар по наступающей армии генерала Москаленко. Конев в начале наступления находился на наблюдательном пункте армии генерала Курочкина.
Был молчалив и сосредоточен. Операция, замысел которой он так страстно отстаивал перед Сталиным, развивалась не как предполагалось. Правда, уже на второй день он сумел парировать контрудар противника. Приказал бросить на это направление бомбардировочную и штурмовую авиацию фронта, и уже к вечеру доложили, что танковый таран остановлен. Но вражеская оборона все же не прорвана, тщательно продуманный план забуксовал.
Тут возник шанс, очень рискованный, но, как, сразу же решил Конев, единственно верный. В полосе действий армии генерала Курочкина наступающим дивизиям удалось пробить во вражеской обороне шестикилометровый коридор, вернее, щель, потому что он не был полностью освобожден от неприятельских заслонов. Что же теперь следует предпринять? К атаке приготовились танковые и механизированные корпуса армии Рыбалко.
Еще до начала операции командарм проиграл всю предстоящую операцию вместе с подчиненными командармами на картах и ящике с песком.
Но разве когда-нибудь случалось так, чтобы танковые армии, вторгшись в такой узкий коридор, который насквозь простреливается артиллерией? Нет, конечно. Для ввода танковых соединений в прорыв пехота обычно прорывает оборону на несколько десятков, а иногда и до сотни километров по фронту и на значительную глубину.
Более того, есть даже специальный запрет Сталина вводить танковые корпуса в прорыв, который недостаточно «чист». Конев никогда не был согласен с этой директивой и постоянно нарушал ее в операциях. Он считал, что танки при прорыве вражеской обороны могут «дочищать» себе путь, облегчая трудную работу пехоты, снижая ее потери. Но не считаться совсем с директивами Верховного он, конечно, не мог.
Бросить корпуса в коридор, который в любую минуту может захлопнуться и превратиться в мышеловку? Рыбалко ответил сразу, он находился совсем близко, на своем передовом командном пункте, и внимательно наблюдал за действиями пехоты. Вводи корпуса. Мы сделаем все, что необходимо. Я сейчас сам поеду на передний край и буду следить за состоянием коридора.
Не беспокойся, не оглядывайся, иди вперед. Маршал знал, что Павел Семенович Рыбалко — человек высокой военной культуры и исключительной выдержки, не склонен к авантюрным или непродуманным решениям, даже в азарте боя. Всякая бравада и показная храбрость, а это, что греха таить, присуще иным командирам-танкистам, абсолютно чужды ему. Если он идет на риск, значит, уверен в успехе дела.
Танковая армия генерала Рыбалко вошла в шестикилометровый коридор и, обивая заслоны, начала обходить с юго-запада сильную группировку противника, обороняющуюся в районе города Броды. Конев, переехав на передовой командный пункт генерала Курочкина, расположенный на опушке красивой дубравы, внимательно следил за состоянием дел, стягивая в этот район дополнительные силы артиллерии и танков. Но он видел, что Курочкин и сам уверенно и четко руководит войсками и хорошо обеспечивает коридор.
Но это единственное решение, которое может дать успех. Как идут дела на правом фланге? Уверенно ведут наступление Пухов и Гордов. Было решено в коридор, который теперь на штабных картах назывался Колтувский, по названию села, где он начинался, ввести еще одну танковую армию.
Конев приказал командарму не ввязываться в бои за укрепленные населенные пункты, обходить их и стремительно вести корпуса ко Львову. Через сутки две танковые армии из узкого коридора вышли на оперативный простор. Развернулась невиданная по смелости операция. Причем, танковая армия Рыбалко совершала глубокий маневр, охватывая Львов с северо-запада и запада и одновременно отсекая пути отхода крупной бродской группировке противника.
Танковая армия Лелюшенко наступала прямо на Львов. Конев постоянно следил за Колтувским коридором, где противник продолжал атаковать, желая отрезать прорвавшиеся танковые армии, и одновременно руководил ликвидацией Бродского котла. За пять суток эта группировка была ликвидирована. Семнадцать тысяч солдат и офицеров взяты в плен, захвачено много техники, склады, боевое имущество, пленены командир армейского корпуса генерал Гауфф, два командира дивизий.
Конев присутствовал на допросе Гауффа: тот был в полном недоумении. Все случилось столь молниеносно, столь неожиданно! Оказывается, немецкое командование, после того как наступление Красной Армии на львовском направлении задержалось и оборона там не рухнула, успокоилось и вовремя не отвело войска с бродского направления. Сколько усилий, сколько волнений, сколько драматических моментов вызывал Корсунь-Шевченковский котел, вспоминал Конев, а здесь за пять суток уничтожена по существу такая же по мощности группировка — восемь полнокровных дивизий.
Много позже об этом вспоминал дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Давид Абрамович Драгунский: «В боях на Украине маршал Конев полностью овладел сложным искусством управлять танковыми армиями, хотя это было для него новым делом — до войны он служил в пехоте, да и во фронтах, которыми он командовал в начале войны, танков было очень мало. Теперь Конев гибко, умело, изобретательно использовал маневренные возможности и мощную ударную силу танков. Он считал танковые рейды в глубину эффективной формой наступления.
Его смелые перегруппировки и решительные маневры танками в ходе сражений казались неожиданными не только для противника, но и для самих исполнителей его командирской воли. Он выжимал из танкистов все, на что были способны, но и берег их, не обескровливал, как это делали некоторые начальники, направляя танки на укрепленные районы. Конев считал, что танковый рейд может быть успешным только при тесном взаимодействии танков с пехотой, артиллерией и авиацией.
Иначе это не рейд, а кровопролитная авантюра. В Львовско-Сандомирской операции Иван Степанович впервые в Отечественной войне ввел в узкий коридор шириной около шести километров сразу две танковых армии генералов Рыбалко и Лелюшенко одной колонной! Этот коридор насквозь простреливался пушками и минометами врага. Это был риск. Большой риск. Но на него мог пойти только полководец, обладающий тонким оперативным чутьем и железной волей.
Ведь противник мог перехватить коридор в любой момент — и тогда катастрофа. Но прорыв надежно обеспечивала общевойсковая армия, да еще два танковых корпуса, артиллерия и авиация.
Когда танки вышли на оперативный простор в глубине обороны противника, в образованную за ними брешь влилась наша пехота. Искусный маневр танками позволил избежать лишних потерь и принес победу». В то же время северная ударная группировка фронта стремительно продвигалась к Висле в сторону города Сандомира.
Все шло как будто хорошо. Осуществлялся сложный маневр на двух стратегических направлениях— на висленском и львовском. Но здесь случилось непредвиденное. На командный пункт Конева позвонил Сталин, он высказал неудовольствие, тем, что танковая армия Рыбалко далеко отклонилась от Львова:. Сталин не ограничился телефонным разговором. Вслед пришла грозная директива: «Ставка Верховного Главнокомандования считает Ваш план использования танковых армий и кавкорпусов преждевременным и опасным в данный момент, поскольку такая операция не может быть сейчас материально обеспечена, и приведет только к ослаблению и распылению наших ударных группировок.
Исходя из этого, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает в первую очередь разгромить львовскую группировку противника и не допустить ее отхода за р. Сан или Самбор». Во время всей операции Конев постоянно держал в курсе принятых решений маршала Жукова, который координировал 1-й Белорусский фронт Рокоссовского и его фронт.
Он и на этот раз доложил о ходе операции и звонке Сталина.
Вот как пишет маршал Жуков в своих воспоминаниях об этом эпизоде: «На рассвете 23 июля мне позвонил И. Конев и сказал:. Что, говорит, вы там с Жуковым затеяли с Сандомиром? Надо прежде взять Львов, а потом думать о Сандомире. Оказывается, Сталин разговаривал с членом военного совета фронта Хрущевым, и тот высказал мнение, что танковая армия Рыбалко слишком оторвалась от Львова.
Ему не терпелось приблизить сроки освобождения последнего крупного областного центра Украины, характер сложного маневра его интересовал мало. Вы с Коневым стремитесь захватить раньше Вислу. Она от нас никуда не уйдет. Кончайте скорей дело со Львовом. Жуков, — как доложить Верховному о том, что Львов будет занят раньше, чем войска выйдут на Вислу. Конева я не стал расстраивать подробностями этого разговора». Для Сталина главное было — штурмом взять город.
Снова он проявил непонимание характера современных операций лак операции маневренных. Хотя обход, охват, использование танковых корпусов и конно-механизированных групп не для прогрызания вражеской обороны, а для дерзких выходов на тылы противника есть суть полководческого мастерства в современных маневренных операциях, которым командующие фронтами и армиями в этот период вполне овладели.
Они умели разумно рисковать и ставить противника в самое невыгодное положение, побеждать не лобовыми атаками, а с помощью маневра. Конев охватывал Львов двумя танковыми армиями, но он, верный своим принципам, не ставил задачу плотно окружить сильно укрепленный город, а затем уничтожить противника на его улицах. Нет, он считал, что такой метод мог привести к затяжным боям и разрушению древнего и прекрасного города с его величественными зданиями, старинными храмами и дворцами.
Кроме того, бои на улицах скуют надолго подвижные силы фронта, и противник сможет организовать прочную оборону на реках Сан и Висла. Нет, этого допустить нельзя. Львов надо взять при помощи глубокого обхода и охвата, не тратя больших сил. Конечно, приказ Сталина усложнил дело, но Конев решил, не прерывая наступления в сторону Вислы, повернуть часть танковых сил армии Рыбалко.
Рыбалко блестяще осуществил стопятидесятикилометровый марш-маневр и выполнил сложную задачу танковые корпуса обошли лесной район и двинулись на Львов с запада. Танковая армия Лелюшенко подходила к городу с юга.
С северо-востока наступала армия генерала Курочкина. Таким образом, шло концентрическое давление на Львов. У гитлеровцев оставался лишь один путь от хода — на юго-запад.
Как и рассчитывал Конев, командование противника, опасаясь окружения, начало отводить свои войска именно этим путем. И все же нетерпение, которое проявил Сталин, требуя быстрее взять город, не позволило совсем избежать уличных боев. Но утром 27 июля ударом с трех сторон город был освобожден. Над зданием ратуши взвился Красный флаг. Танковые корпуса Рыбалко, продвигавшиеся на запад, при содействии танкистов Катукова в эти же дни освободили старинную крепость Перемышль, находящуюся много западнее Львова.
Ставка была удовлетворена. Хрущев позвонил Коневу, поздравил его с успехом и попросил выступить во Львове на митинге в честь освобождения.
Командующий был очень занят: на правом фланге фронта наметился крупный успех, танкисты стремительно шли к Висле, и он хотел быть у Катукова, но все же согласие дал и поехал во Львов. Разгром германских войск в районе Брод и Львова, освобождение таких важных опорных пунктов вражеской обороны, как Рава-Русская, Перемышль, Владимир-Волынский привело к тому, что группа армий «Северная Украина» оказалась расколотой на две части.
Одна часть откатывалась к Висле, а другая отходила к Карпатам. Причем, разрыв между этими частями превышал сто километров. Конев понимал, что теперь надо воспользоваться этим успехом и скорее двинуть танки фронта к Висле, в район Сандомира. В Львовско-Сандомирской операции не только танковые армии и конно-механизированные группы, но и общевойсковые армии совершали сложные маневренные действия.
Оперативные задачи решались на разных направлениях фронта и не последовательно, а одновременно, что путало карты штабов противника. И ежедневно маршалу докладывали о встречах на польской земле воинов Красной Армии с жителями городов и сел, о стихийно возникавших митингах. Наступил исторический час, когда польский народ берет в свои собственные руки решение своей судьбы». Танковые и общевойсковые армии в предельно короткие сроки достигли берега Вислы и захватили с ходу плацдарм на западном берегу.
Конев понимал, что противник теперь обязательно перебросит в этот район резервы и будет стремиться опрокинуть советские войска с плацдармов и отсечь танковые корпуса от Вислы.
Ведь это прямой путь в глубину Польши и в пределы Германии. И он решил перебросить сюда из своего резерва армию Жадова, которая не принимала до сей поры участия в боях. Совсем не просто командующему в период наступления было сохранять в неприкосновенности целую армию. Много раз в штабе фронта, особенно когда создавались трудные ситуации, ему предлагали выдвинуть и эту армию, но Конев выдерживал характер:.
Свежая армия придала плацдарму устойчивость, и теперь на левом берегу славной польской реки находились три общевойсковые и две танковые армии.
Возник вопрос о строительстве мостов через Вислу, без которых невозможно нормально обеспечивать всем необходимым такое количество войск. Маршал в своих мемуарах «Записки командующего фронтом» писал, что в сооружении мостов огромную помощь оказывало местное население.
Военный инженер Ключников получил задание найти наиболее удобное место для моста. Он подъехал к реке и вместе с саперами осматривал берег. А мост за Вислу, проше пана, в наших ренках. Поляк — а это был местный житель Ян Славинский — взял шест и показал, где еще до войны польские инженеры проложили трассу будущего моста через Вислу.
Вскоре по новому мосту уже переправлялись главные силы фронта.
